Пелопоннесская война

Но как раз тут Пагонд продемонстрировал весь свой тактический гений и переломил ход сражения. Он переправил два эскадрона кавалерии с правого фланга за холм, устранив их из поля зрения афинян. Их появление посеяло панику среди побеждавших афинян: те решили, что еще одна, совершенно новая армия атакует их с тыла. Импульс афинского наступления был погашен, а фиванцы получили время на то, чтобы прорвать строй противостоявших им афинян и обратить их в бегство. Афинская армия превратилась в улепетывающее стадо, травимое беотийской и локридской конницей. Лишь с наступлением ночи резня была прекращена. Когда после длительных и сложных переговоров афинянам наконец позволили собрать тела погибших, они обнаружили, что, помимо множества легковооруженных воинов и мирных граждан, потеряли почти 1000 гоплитов и самого Гиппократа – то были самые тяжелые потери со времен Десятилетней войны. Чтобы уничтожить афинскую крепость, беотийцы соорудили нечто вроде гигантского огнемета, который должен был поджечь стены и выкурить из них защитников; беспрецедентная война способствовала развитию новых технологий для решения военных задач.

Не многие из древних битв пользовались большей известностью в Античности, чем сражение при Делии, – главным образом потому, что в нем участвовали Сократ (в качестве гоплита) и Алквиад (в коннице). Пагонд проявил на поле боя исключительные дарования полководца, а его стратегические новшества намного опередили время. Столкновение имело и серьезные политические последствия. Тщетность афинских попыток вывести Беотию из войны способствовала сохранению Пелопоннесского союза на лоне, казалось бы, невозможной победы. В Афинах поражение и тяжелые потери привели к ослаблению наступательной партии и оказались на руку тем, кто склонялся к мирным переговорам. Критикующие осуждали Афины за стратегию, которая привела к катастрофе при Делии: одни – за ее агрессивность, чуждую Периклу, другие – потому что она предпочитала сложное, окольное наступление прямому. Однако к 424 г. до н. э. следование стратегии Перикла было уже нецелесообразным, а появление новой – неизбежным; стратегия же навязывания открытого сражения не подходила армии, уступавшей неприятелю в численности и боевом духе.

В конечном счете решение афинян попытаться обезвредить Беотию было верным; они были правы и в том, что, учитывая превосходство противостоявшей им коалиции в гоплитах, коннице и легковооруженных воинах, полагались на неожиданность и принцип «разделяй и властвуй». К тому же риски исходного плана были невелики. Демосфен рассчитывал высадиться в Сифах лишь после того, как восстание обеспечит безопасность такой высадки; не было у афинян и намерения сражаться против мощной армии при Делии или где-либо еще. Они знали, что, если в этих землях что-то пойдет не по плану, дорога домой по-прежнему будет свободной. Даже когда заговор уже был выдан, а синхронность операций – нарушена, катастрофы при Делии можно было бы избежать, если бы Гиппократ отступил, а не ввязался в бой. Немного удачи – и вся кампания привела бы к ценнейшей победе, но в 424 г. до н. э., после заметной серии успехов, удача отвернулась от Афин.

ГЛАВА 14 ФРАКИЙСКАЯ КАМПАНИЯ БРАСИДА (424–423 ГГ. ДО Н.Э.)

В середине августа 424 г. до н. э., еще до провального вторжения афинян в Беотию, Брасид начал склонять чашу весов на сторону Спарты другим, более отчаянным предприятием: он повел армию на север, во Фракию, посягая тем самым на единственно доступную для нападения часть Афинской державы. (Это была та самая армия – 700 илотов с гоплитским снаряжением и 1000 гоплитов-наемников с Пелопоннеса, – которая случайно соединилась у Коринфа, когда афиняне атаковали Мегары, и позволила Брасиду спасти город.) К 424 г. до н. э. афинские нападения на Пелопоннес со стороны Пилоса и Киферы стали нестерпимыми, и спартанцы были готовы на все, чтобы облегчить свое положение. План Брасида позволил им избавиться от 700 смелых и крепких илотов в пору, когда афиняне и мессенцы в Пилосе поощряли дезертирство, при этом единственным спартиатом, которым они рисковали в этом походе, был их командир. Их главной целью был Амфиполь, город, полный стратегически значимых материалов и источников богатства – древесины, золотых и серебряных рудников, – а также ключевой опорный пункт, с которого можно было контролировать как навигацию по реке Стримон, так и путь на восток, к Геллеспонту и Боспору, которым шли корабли с жизненно важным для Афин зерном (см. карту 16).