Пена. Дамское Счастье [сборник Литрес]

Дениза молчала, растерявшись оттого, что он снизошел до нее и остановился. А Муре с улыбкой глядел на девушку, стараясь скрыть неловкость под маской любезного покровителя.

– Вы, значит, остались в Париже?

– Да, господин Муре, – ответила девушка после паузы.

Она медленно отошла к деревьям на обочине, давая понять, что хочет попрощаться и продолжить свою прогулку. Однако Муре тоже умерил шаг, приноровляясь к ее походке; так они и шли бок о бок под темными кронами рослых каштанов.

– Это ведь ваш брат, не так ли? – спросил Муре, взглянув на Пепе.

– Да, господин Муре, – повторила девушка.

Она покраснела, вспомнив о гнусных обвинениях Маргариты и Клары, и Муре, без сомнения поняв причину ее замешательства, поспешил добавить:

– Послушайте, мадемуазель, я должен принести вам свои извинения… О, мне давно хотелось сказать вам, что я горько сожалею о допущенной ошибке. Вас несправедливо обвинили в легкомыслии… Прошлого, конечно, уже не исправить, но я хочу заверить вас, что теперь все в магазине знают, как нежно вы заботитесь о своих братьях…

И он продолжал говорить, так вежливо и почтительно, как никогда не разговаривал с продавщицами в «Дамском Счастье». Это только усилило смятение Денизы, хотя ее сердце переполняла радость. Значит, ему известно, что она никому не принадлежала! Теперь они оба молчали. Он шел рядом, приноравливая свою походку к коротким шажкам ребенка. Здесь, под темными раскидистыми кронами деревьев, отдаленный гул Парижа был почти не слышен.

– Я могу предложить вам только одно, мадемуазель, – продолжал Муре. – Если вы пожелаете вернуться к нам…

Но девушка торопливо прервала его, не дав договорить:

– Господин Муре, это невозможно… Я вам очень благодарна, но у меня есть работа в другом месте.

Муре это знал, ему недавно доложили, что она служит у Робино. И он спокойно и ласково, как с равной, заговорил с девушкой о ее теперешнем хозяине – по его мнению, умном и способном, но слишком нетерпеливом. Жаль, что он идет к разорению: Гожан вовлек его в слишком рискованную авантюру, они оба потерпят фиаско. И тут Дениза, тронутая доверительным тоном Муре, заговорила уже не стесняясь, дав понять, что она принимает сторону больших магазинов в их борьбе с мелкими предприятиями; она воодушевленно приводила примеры, обосновывала свои доводы с полным знанием сути вопроса, делилась смелыми, оригинальными соображениями. Пораженный Муре с восхищением слушал девушку, пытаясь различить ее черты в наступавшей темноте. Дениза выглядела по-прежнему – все то же простое платьице, то же кроткое лицо, – но теперь от нее исходило какое-то волшебное обаяние, которому он не мог противиться. Сомнений не было: эта девочка, надышавшись воздухом Парижа, преобразилась в женщину, притом в женщину пленительную и умную, не говоря уж о ее роскошных волосах и бесконечной нежности.

– Ну что ж, – сказал он, смеясь, – если вы на нашей стороне, то почему держитесь наших противников?.. И кстати, верно ли мне доложили, что вы живете у этого Бурра?

– Он очень достойный человек! – тихо возразила Дениза.

– Ах, оставьте, это просто полоумный старик, который в конце концов вынудит меня разорить его дотла, тогда как я готов отделаться от него, заплатив по-царски!.. Да и в остальном… вам не стоило бы жить в его доме, о нем идет дурная слава: старик сдает комнаты таким особам… – Но тут Муре почувствовал, что сконфузил девушку, и поспешил добавить: – Впрочем, человек может оставаться порядочным в любом месте, и чем оно хуже, тем больше его заслуга.

Несколько минут они шли молча. Пепе прислушивался к их разговору с вниманием рано повзрослевшего ребенка. Время от времени он поднимал глаза на сестру, удивляясь тому, что ее горячая рука нервно подрагивает.

– Послушайте! – весело продолжал Муре. – Не хотите ли стать посредницей между ним и мною? Я решил увеличить сумму своих отступных и как раз завтра хотел предложить Бурра восемьдесят тысяч франков… Поговорите с ним первая, объясните, что его отказ – чистое самоубийство. Может, он хоть вас послушает, раз относится так по-дружески, и вы таким образом окажете ему важную услугу.

– Хорошо! – так же весело, с улыбкой ответила Дениза. – Я готова выполнить ваше поручение, хотя сомневаюсь в результате.

И они снова примолкли, им уже нечего было сказать друг другу. Впрочем, Муре попытался заговорить о дядюшке Бодю, но тут же смолк, почувствовав, что девушке неприятна эта тема. Однако они по-прежнему шли рядом и наконец очутились на улице Риволи, где было еще довольно светло. Выйдя из ночного мрака под деревьями, оба словно внезапно очнулись. Муре понял, что девушку нельзя больше задерживать.

– Доброй ночи, мадемуазель.

– Доброй ночи, господин Муре.

И все же Муре не уходил. Подняв глаза, он увидел перед собой, на углу Алжирской улицы, освещенные окна поджидавшей его госпожи Дефорж. Потом перевел взгляд на Денизу. Теперь, в бледных сумерках, он хорошо видел ее – такую невзрачную в сравнении с Анриеттой; так отчего же ее облик так согревал ему сердце? Нет, это просто нелепый каприз…