Пена. Дамское Счастье [сборник Литрес]

Каждый понедельник, по вечерам, Октав помогал госпоже Эдуэн подводить итоги истекшей недели. Для этой процедуры они уединялись в кабинете на задах магазина, в узкой комнатке, где только и было что касса, письменный стол, пара стульев и диванчик. Однако именно в этот понедельник супруги Дюверье пригласили госпожу Эдуэн в «Опера Комик». Поэтому она вызвала к себе Октава в три часа пополудни. Несмотря на ясный солнечный день, им пришлось зажечь газовый рожок, так как в кабинете, выходившем во внутренний двор, стоял полумрак. Когда Октав закрыл дверь на задвижку, госпожа Эдуэн удивленно взглянула на него.

– Так нас никто не побеспокоит, – шепнул он.

Она кивнула, и они взялись за работу. Покупатели бойко расхватывали летние новинки, прибыль магазина непрерывно возрастала, трикотажные товары шли на этой неделе так хорошо, что мадам Эдуэн сказала с огорченным вздохом:

– Ах, если бы у нас было попросторнее!

– Но это целиком зависит от вас! – воскликнул Октав, начиная атаку. – У меня возник один замысел, который я хотел бы обсудить с вами.

Молодой человек давно уже обдумывал этот дерзкий план. Он состоял в следующем: нужно купить соседний дом на улице Нёв-Сент-Огюстен, выселить оттуда торговца зонтиками и продавца игрушек, а затем, расширив магазин, создать в нем новые, просторные отделы. Октав вдохновенно излагал свой проект, презрительно порицая старозаветные устои торговли в темных, затхлых недрах лавок без витрин и восхваляя новую, современную коммерцию, предлагающую женщине ослепительную роскошь товаров в хрустальных дворцах, где днем ворочают миллионами, а по вечерам зажигают иллюминацию, яркую, точно на пышных торжествах.

– Как только вы покончите со старыми лавками этого квартала, – говорил он, – вы привлечете к себе массу розничных покупателей. И вот пример: магазин шелковых тканей Вабра нынче составляет вам конкуренцию; так устройте же широкие витрины, выходящие на улицу, создайте специальный отдел шелков, и лет через пять вы подведете этого господина к банкротству… Кроме того, муниципалитет как будто намерен проложить улицу – ее уже называют улицей Десятого Декабря, – которая должна соединить Новую Оперу с Биржей. Мой друг Кампардон как-то рассказывал мне об этом. Такое новшество позволит вдесятеро расширить коммерческую деятельность нашего квартала.

Госпожа Эдуэн, облокотясь на бухгалтерскую книгу и подперев рукой красивую голову, внимательно слушала его. Она родилась в «Дамском Счастье», любила эту фирму, основанную ее отцом и дядей, и теперь ясно представляла себе, как ее магазин расширяется, поглощая соседние здания; это видение тешило ее живую фантазию, непреклонную волю и безошибочную интуицию женщины, мечтающей о новом Париже.

– Дядя Делёз никогда не согласится на это, – прошептала она. – Кроме того, мой муж серьезно болен.

И тут, заметив, что она колеблется, Октав заговорил своим голосом обольстителя, бархатным, певучим голосом актера… При этом он гипнотизировал ее взглядом, своими глазами цвета старого золота, которые женщины находили неотразимыми. Однако газовый рожок, горевший за спиной госпожи Эдуэн, тщетно согревал воздух – ее кожа оставалась все такой же прохладной, хотя она и позволила себе помечтать в неиссякающем потоке слов молодого человека. А тот утверждал, что изучил дела магазина с точки зрения прибыльности и даже составил уже приблизительную смету на будущее; все это он излагал вдохновенным тоном романтического пажа, признающегося в долго скрываемой любви. И зачарованная госпожа Эдуэн пришла в себя лишь в тот миг, когда очутилась в объятиях Октава. Он подталкивал ее к дивану, в полной уверенности, что она готова ему уступить.

– Господи, так вот вы ради чего… – с легкой печалью промолвила она, отстраняя его, словно расшалившегося ребенка.

– Да, да, ради этого! Я люблю вас! – вскричал Октав. – Умоляю, не отталкивайте меня. С вашей помощью я совершу переворот в торговле…

И он выдал до конца заготовленную длинную тираду, звучавшую так фальшиво. Госпожа Эдуэн не прерывала его, она слушала, стоя и снова перелистывая конторскую книгу. Потом, когда Октав смолк, ответила:

– Я все знаю, мне уже это говорили… Но я думала, что вы умнее прочих, господин Октав. И вы меня огорчили, в самом деле огорчили – я ведь полагалась на вас. А впрочем, молодым людям всегда не хватает здравого смысла… В таком магазине, как наш, нужен порядок, идеальный порядок, а вы стремитесь к переменам, которые все поставят с ног на голову. Здесь я не женщина, для этого у меня слишком много дел… ну подумайте сами: вы ведь такой здравомыслящий человек, как же вы не поняли, что я никогда не пойду на это, – во-первых, потому, что это глупо, во-вторых, бесполезно, а главное, у меня, к счастью, нет никакого желания.

Октав предпочел бы, чтобы она возмутилась, разгневалась, заговорила о высоких чувствах. Но ее бесстрастный голос, спокойная рассудительность практичной, уверенной в себе женщины привели его в полную растерянность. Он почувствовал себя смешным.