Пена дней

Исида бросила взгляд на постель. Хлоя, как обычно, утопала в цветах. В руках она пыталась удержать огромную белую орхидею, которая казалась бежевой рядом с ее полупрозрачным белым лицом. Ее глаза были открыты. Когда Исида села на постель, Хлоя пошевелилась. При виде Хлои Николя отвернулся. Он хотел улыбнуться ей, но у него ничего не вышло. Он подошел к постели, погладил Хлою по руке. Потом он сел рядом с Исидой. Хлоя закрыла глаза и опять открыла. Она была рада, что они пришли.

— Ты спала? — тихо спросила Исида.

Хлоя взглядом ответила «нет». Своими тоненькими пальцами она попыталась нащупать Исидину руку. В другой руке она держала мышку. Мышка блестящими черными глазами смотрела на них из темноты. Она засеменила навстречу Николя. Николя взял ее на ладонь, поцеловал в мордочку, и она вернулась на место. Цветы дрожали под натиском болезни, и Хлоя с каждым часом слабела.

— Где Колен? — спросила Исида.

— Работа… — прошептала Хлоя.

— Тебе тяжело говорить, — сказала Исида. — Отвечай только «да» и «нет».

Она наклонила к Хлое свое хорошенькое, обрамленное черными волосами личико и осторожно поцеловала ее.

— Он работает в банке? — спросила она.

Веки Хлои сомкнулись.

В прихожей послышались шаги, и в комнату вошел Колен. В руках у него были цветы, но с работы его опять уволили. Ему просто не повезло: грабители пришли раньше времени. Колен еле стоял на ногах. Он был не виноват, что они пришли раньше, поэтому ему заплатили немного денег и он даже купил цветов. Хлоя успокоилась, она почти улыбалась. Колен склонился над ней. Он так любил ее, а она почти совсем истаяла. Он прикоснулся к ней бережно, чтобы не сломать ее. Своими измученными шершавыми руками он легонько провел по ее каштановым волосам.

Теперь их было четверо: Николя, Колен, Исида и Хлоя. И Николя заплакал, потому что Шик и Ализа уже никогда не придут, а Хлое становилось все хуже и хуже.

LXIII

На этот раз Колену действительно хорошо платили, но было поздно. Он каждый день ходил по домам. Администрация давала ему список, и он должен был сообщать людям о несчастьях, которые ожидали их на следующий день.

Каждый день он отправлялся в разные кварталы, бедные и богатые, и поднимался по бесконечным лестницам. Встречали его очень плохо. В него швыряли тяжелые и острые предметы, его осыпали бранью, выставляли за дверь. За все это ему платили, и он был доволен. Он очень дорожил этой работой. Единственное, на что он теперь был способен, это терпеть оскорбления.

Колен поднялся по ступенькам, прошел по коридору и постучал в дверь. Затем он быстро отскочил назад. Люди видели его черную фуражку и сразу все понимали. Они обходились с ним чудовищно, но Колен терпел, за это ему и платили. Дверь открылась. Он предупредил о несчастье и побежал прочь. Вслед за ним полетел тяжелый древесный брус и ударил его в спину.

Колен взглянул в список и увидел, что следующим стояло его имя. Он бросил на землю фуражку, и сердце его словно окаменело. Он узнал, что завтра умрет Хлоя.

LXIV

Колен подождал, пока Пюрэ и Брюхотряс закончат беседовать, и робко направился к ним. Земля уходила у него из-под ног, он все время спотыкался. Ему мерещилась Хлоя, лежавшая на кровати в спальне. Он видел ее бледное личико, черные волосы, прямой нос, чуть выпуклый лоб, нежный овал ее лица. Ее веки были закрыты, как будто невидимый занавес опустился между нею и остальным миром.

— Вы пришли по поводу похорон? — спросил Пюрэ.

— Хлоя умерла, — ответил Колен.

Услышав слова Колена, Пюрэ не сразу поверил ему.

— Сколько вы готовы заплатить? — спросил он наконец. — Вы, наверно, хотите заказать красивую церемонию?

— Да, — ответил Колен.

— Я могу вам предложить исключительно сильное зрелище за две тысячи трублон, — сказал Пюрэ. — Если вы рассчитываете на большую сумму…

— У меня всего двадцать трублон, — ответил Колен. — Я могу заплатить еще тридцать или даже сорок, но не сразу.

Пюрэ набрал полные легкие воздуха и презрительно свистнул.

— Тогда вам нужна церемония для бедных, — ухмыльнулся он.

— Я действительно беден, — сказал Колен. — А Хлоя умерла.

— Понятно, — протянул Пюрэ. — Нужно заранее готовиться к смерти, зарабатывать на достойные похороны. Неужели у вас не найдется пятисот трублон?

— Нет, — ответил Колен. — Я мог бы дотянуть до ста, если вы позволите мне заплатить в рассрочку. Вы понимаете, что значит эта страшная фраза «Хлоя умерла»?

— Знаете, — сказал Пюрэ, — я уже так привык к подобным вещам, что на меня все это не производит никакого впечатления. Я бы мог вам посоветовать обратиться к Всевышнему, но боюсь, что за такую ничтожную сумму его не положено беспокоить…

— Я не собираюсь его беспокоить, — ответил Колен. — Я не думаю, что он может мне чем-то помочь, когда Хлоя умерла…

— Не зацикливайтесь на этом, — сказал Пюрэ. — Подумайте о чем-нибудь другом, например, ну, я даже не знаю…

— А за сто трублон я могу получить достойную церемонию? — спросил Колен.

— Я даже не хочу это обсуждать, — ответил Пюрэ. — Рассчитывайте не меньше чем на сто пятьдесят.

— Можно я буду платить в рассрочку?