Пена дней

— Так уж и быть. Поскольку вы работаете, мы готовы взять с вас расписку.

— Хорошо, — согласился Колен.

— Может быть, вы все-таки готовы выложить двести, — настаивал Пюрэ, — тогда Брюхотряс и Кряхобор тоже будут с нами, а за сто пятьдесят они будут против нас.

— Не думаю, — сказал Колен. — Я не уверен, что эта работа надолго.

— Ну что ж, остановимся на ста пятидесяти, — подытожил Пюрэ. — Жаль, конечно, — добавил он, — церемония будет прегнуснейшая. Надо же быть таким скрягой! Мне даже смотреть на вас противно.

— Простите меня, — сказал Колен.

— Идите распишитесь, — буркнул Пюрэ и грубо пихнул его, так что Колен налетел на стул. Пюрэ страшно рассердился и снова пихнул его в направлении резницы. А сам, ругаясь, поплелся сзади.

LXV

В квартиру неслышно вошли гробоносцы. Колен ждал их в прихожей. Одежда гробоносцев была страшно перепачкана и дурно пахла, поскольку лестница окончательно стерлась и превратилась в грязную горку. Однако гробоносцы нарочно надели все самое старое и драное, поэтому лишние пятна и дырки уже не меняли общей картины. Сквозь прорехи виднелись их тощие уродливые ноги, подернутые красноватым пушком. В знак приветствия гробоносцы несколько раз похлопали Колена по животу, как это предусмотрено на бедных похоронах. Прихожая теперь больше всего напоминала погреб. Прежде чем войти в спальню, гробоносцы втянули голову в плечи, чтобы не удариться о притолоку. Носильщики, доставившие гроб, уже ушли. Хлои в комнате не было, на ее месте лежала черная коробка с порядковым номером, вся побитая и исцарапанная. Гробоносцы схватили ее за скобы и швырнули в окно, как тушу барана. Чтобы гроб несли на руках, нужно было выложить не меньше пятисот трублон.

«Теперь понятно, почему на нем столько вмятин», — подумал Колен и заплакал: он представил себе, как тело Хлои покалечилось при падении. Потом он вспомнил, что она уже все равно ничего не чувствует, и заплакал еще сильнее. Гроб с шумом грохнулся на мостовую, сломав ногу игравшему неподалеку ребенку. Гробоносцы подпихнули гроб к тротуару и закинули на катафалк. Это был старый грузовик, выкрашенный в красный цвет. Вел машину один из гробоносцев. За катафалком следовало совсем немного народу: Николя, Исида, Колен и еще двое или трое незнакомых людей. Грузовик ехал быстро, и им приходилось бежать, чтобы не отстать от него. Водитель во все горло орал какие-то песни. Чтобы он замолчал, нужно было выложить не меньше двухсот пятидесяти трублон.

Перед церковью машина остановилась, но черная коробка так и осталась стоять, где стояла, несмотря на то, что все вошли внутрь, где происходила траурная церемония. Пюрэ угрюмо повернулся к ним спиной и начал что-то невнятно бормотать. Колен стоял перед алтарем.

На мгновение он поднял глаза: прямо перед ним, пришпиленный к стене, висел Христос на своем деревянном кресте. Вид у него был скучающий. Колен не выдержал и спросил:

— Почему умерла Хлоя?

— Я не несу за это никакой ответственности, — сказал Христос, — давайте сменим тему…

— А кто же тогда за это отвечает? — спросил Колен.

— Во всяком случае, не мы, — заявил Христос.

— Я вас даже на свадьбу к себе приглашал, — сказал Колен.

— Хорошая была свадьба, — протянул Христос. — Мне понравилось. Что же вы в этот раз не заплатили как следует?

— У меня кончились деньги, — сказал Колен. — К тому же это ведь не свадьба.

— Понятно, — смущенно протянул Христос.

— В этот раз все иначе, — продолжал Колен, — потому что Хлоя умерла… Мне совсем не нравится эта черная коробка.

— Угу… — протянул Христос.

Он с отсутствующим видом смотрел по сторонам. Пюрэ крутил какую-то трещотку и выкрикивал латинские стихи.

— За что вы погубили ее? — спросил Колен.

— Ну что вы заладили… — воскликнул Христос. Он ерзал на гвоздях, пытаясь устроиться поудобнее.

— Она была такая нежная. Она никому не делала зла, ни в помыслах, ни в поступках.

— Религия здесь совершенно ни при чем, — пробормотал Христос, зевая во весь рот. Он немного потряс головой, чтобы поправить терновый венец.

— Я не понимаю, за что вы нас так наказали, — сказал Колен. — Мы этого не заслужили.

Он опустил глаза. Христос не ответил. Колен снова поднял голову. На лице Христа застыло выражение наивысшего покоя. Грудь его мерно вздымалась от ровного дыхания. Он сладко посапывал носом, как сытый довольный кот. В этот момент Пюрэ перепрыгнул с одной ноги на другую и дунул в дудку. Церемония закончилась.

Пюрэ проследовал в резницу, чтобы надеть огромные башмаки, кованные железом.

Колен, Исида и Николя вышли на улицу и стали ждать его у грузовика.

В этот момент появились Брюхотряс и Кряхобор в цветастых ризах. Они с гиканьем принялись плясать вокруг грузовика. Колен заткнул себе уши. Он не мог им помешать, потому что сам согласился на бедную церемонию и обязан был смиренно терпеть, пока Брюхотряс и Кряхобор швыряли в него камни.

LXVI

Они бесконечно долго шли по каким-то улицам. Прохожие больше не обращали на них внимания. Приближалась ночь. Кладбище для бедных находилось очень далеко. Грузовик катил по разбитым дорогам, подскакивая на каждой кочке, и мотор радостно похрюкивал.