Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда, 1943-1945

Сегодня после обеда у нас увольнение в город. Все еле дождались условного часа и покинули расположение части едва ли не бегом, потому что сегодня в увольнение должны уйти и девушки из трудового лагеря. Я же, к сожалению, должен стоять в карауле. Но это в первый раз после моей болезни, потому что до сих пор мне удавалось отвертеться от внутренних дежурств. Начальник караула сегодня настоящий морской волк. Ему доставляет удовольствие постоянно проверять караульных, не давая им расслабиться. Эти караулы также абсолютно бессмысленны. Ну кому придет в голову похищать наши минометы из старых крестьянских сараев? Мне жаль свой организм, ему удается очень мало спать, он спал бы куда больше и охотней, имей он такую возможность. После болезни я еще настолько слаб, что порой задремываю на посту. Еще хорошо, что меня никто из проверяющих не застал спящим. Вообще-то проверяют нас не так уж и часто, поскольку почти все офицеры обзавелись в поселке женщинами и не хотят терять ни минуты общения с ними. Нас это вполне устраивает, потому что мы порой можем и побездельничать.

Хайнихен, 26 января 1945 г., в карауле

Наше новое местопребывание Хайнихен, курсы подготовки кандидатов в офицеры.

В Поникау события разворачивались следующим образом: однажды командование собрало всех, кто получил направления на курсы подготовки офицеров реактивной артиллерии, и нам было приказано быть готовыми к передислокации. Мы разошлись, и вдруг почему-то никому из нас не захотелось покидать Поникау. Те, кому было суждено остаться здесь, не могли скрыть свою радость. Но кто смеется теперь последним…

Наконец, все двинулись в путь, кто-то на восток, мы же, будущие молодые офицеры, на запад. Что ж, здравствуй, новая жизнь!

По дороге на вокзал нас всех охватил ужас. Прилегающая к вокзалу площадь, само здание и все платформы переполнены. Мы своими глазами видели ужасное положение беженцев. Страшные картины представали нашему взору. Бывшие жители Силезии, Восточной Пруссии, опрометью успевшие убежать перед приходом русских, захватив с собой только самое необходимое. Неужели придет черед двинуться вслед за ними и жителям Померании? Снова и снова в голову приходит эта мысль. Вчера в сводке вермахта упоминали Эльбинг.[173] Уже оставлен Шнайдемюль. Так что почти наверняка моим родным тоже придется покидать свои дома. Я просто не могу себе представить, как это будет происходить. Ведь это просто ужасно — лишиться своей родины. И куда же отправятся они, куда возвращаться мне? Я еще не могу осознать это, поверить во все это.

Уже давно я не получаю никаких вестей из дома, а теперь и у меня новый адрес — Хайнихен.

Как только мы прибыли в этот маленький дружелюбный и неразрушенный городок Геллерта,[174] нас тут же распределили по частным квартирам. Это стало приятной неожиданностью. Нам казалось, что сбылись наши мечты и мы оказались в сказке. Я оказался жильцом в особенно милой квартире. Старшее поколение владело угольной лавочкой, но тут же окружило меня трогательной заботой. Правда, у них самих почти не было никакой еды, но в остальном!.. Просто чудесно. Они даже клали мне в постель под пуховую перину теплую грелку и так далее.

Их невестка — портниха, она обучает этому мастерству нескольких совершенно очаровательных девушек. Когда мы вчера прошли маршем по городку, они успели поднести по рюмке шнапса тридцати моим товарищам. Все они были просто в восторге и отчаянно завидуют мне. Да и ребята, живущие в этой квартире, тоже отличные парни. Кое-кто из них даже приносит что-нибудь съестное, поскольку наша батарея снабжается продовольствием весьма скупо. Я написал домой, прося прислать мне как можно больше продуктов. Но получат ли они вообще мое письмо?

Службу мы несем все так же строго, но жизнь на частных квартирах вознаграждает нас за все. В расположение части мы должны прибыть к семи часам утра. Обед в двенадцать часов. Затем к четырнадцати часам снова на службу, и с восемнадцати часов каждый сам себе хозяин.

Здесь есть и новобранцы, которые были призваны раньше нас и уже получили «балки надежды»,[175] которые мы еще только должны получить. Они посещают теперь курсы в Целле. Для нас подобный курс начнется здесь, в Хайнихене. Но курс там, курс здесь… У всех нас одно только желание: нам уже довольно муштровки, мы хотим на фронт. Русские уже глубоко вторглись в Германию, они явно намерены взять в кольцо Бреслау.[176] Там предполагается наше боевое крещение. Ведь когда-то же надо, в конце концов, остановить это продвижение русских, мы не можем потерять всю свою родину.

Постоянно в голову приходят мысли о доме. Порой я прямо-таки ощущаю, что мама беспокоится обо мне. Да сохранит их Господь от всяких бед и несчастий в Мютценове. В этом сумасшедшем мире теперь можно уповать только на Его помощь, судьба наша находится в Его руках. Я твердо верю в это.

Хайнихен, 31 января 1945 г.