Пепел державы

Он лично нанял восемьдесят шесть запорожских казаков, четырнадцать гусар, собрал ополчение со своих земель и вооружил его. Делал это с упоением, ибо объявлено было, что на время похода король приостановит все судебные тяжбы, коими тогда был обременен князь Курбский — все еще шла борьба с бывшей супругой, все еще тянулись разбирательства с соседями из-за спорных земель. Князь Курбский жаловался королю, что из-за бесконечных судов и кровавых стычек он не в силах обеспечить собранное им для похода войско. Тогда Баторий освободил имения Курбского от уплаты пошлин на время боевых действий.

"Какой у нас мудрый король!" — как и многие тогда, восклицал Курбский и, вдохновленный, все больше очернял царя в своем труде о нем, еще большим ядом пропитывались злорадные строки его посланий.

"А кроме того, скажу, что не подобает мужам благородным браниться, как простолюдинам, а тем более стыдно нам, христианам, извергать из уст грубые и гневные слова, о чем я тебе не раз говорил и раньше. Лучше, подумал я, возложить надежду свою на всемогущего Бога, в трех лицах прославляемого и чтимого, ибо Ему открыта моя душа и видит Он, что чувствую я себя ни в чем перед тобой не виноватым".

Но вскоре Баторий издал новый указ, по которому польская и литовская знать больше не распоряжалась наймом ополчения на своих землях. Прибыли специальные дознаватели, в деревнях Курбского начали хватать и отправлять в военный лагерь всех подряд — и мальчишек, и стариков, всех, кто мог держать оружие. Женский вой убитых горем матерей и жен стоял всюду. К князю бежали его крестьяне и старосты деревень, просили защитить их от поголовного рекрутского набора, и уязвленный князь, к старости лет еще более подверженный вспышкам гнева, написал королю послание, в коем осудил его последние действия и заявил, что не отправит своих людей в общее войско. Баторий ответил ему довольно скоро — в присущем ему холодном и жестком тоне в случае неповиновения он пригрозил Курбскому отобрать у него все имения. И Курбский замолчал, стерпел, покорился, однако уже не так любил своего короля.

Пока Курбский дописывал свое письмо Иоанну, во все уголки Европы были отправлены послания Батория с предложением наемной службы в польском войске на время войны с Московией. Поутихли европейские религиозные конфликты, и на службу к Баторию охотно отправлялись опытные воины из Священной Римской империи, Венгрии, Испании. Рекой потекло золото из польской казны в их кошели. Говорят, во Львов уже прибыли немецкие рейтары, ныне главная сила Европы — облаченные в легкие доспехи и открытые шлемы, они в седлах расстреливали из пистолей строй противника, затем с легкими мечами, походившими на шпаги, врезались в расстроенные ряды и устраивали резню.

Без остановки работали оружейные дворы, по личным чертежам Батория отливались пушки. Однажды Курбский услышал, что король хочет использовать против русских деревянных городов и крепостей в качестве снарядов каленые ядра. Под Казанью и в Ливонской войне князь Курбский видел горящие ядра, кои обмазывали специальной горючей смесью — довольно грозное оружие, но, ежели отследить его полет, можно предотвратить пожар, легко потушив снаряд. Князь понимал, что каленое ядро, нагретое докрасна, быстро потушить невозможно, вынуть из крепостной стены тоже, и деревянная стена со временем неотвратимо начнет воспламеняться.

Оплывали свечи, отчетливее в углу проступали православные иконы, освещаемые мерцающими во тьме лампадками. Задумавшись, князь застыл, глядя куда-то перед собой. Он не верил, что у Иоанна есть хоть один шанс выстоять. Тиран обречен. Окончив послание, Курбский отложил перо и выпрямился в своем кресле.

"А посему подождем немного, так как верую, что мы с тобой близко, у самого порога ожидаем пришествия надежды нашей христианской — Господа Бога, Спаса нашего Иисуса Христа. Аминь"…

Глава 14

1579 год