Пепел державы

До чего косо стреляют венгры! Снаряды то перелетают через стены, то из-под неверного угла отскакивают от них. Каленые ядра же не приносят должного урона при такой влаге. А в Полоцке, судя по всему, по-прежнему значительный запас пороха и снарядов — московиты щедро осыпают ядрами вражеские укрепления под стенами. Вчера на глазах Курбского был убит голова венгерских наемников Вадош. Бравый был воин, с глубоким познанием военного дела. Как и все они, наемники. В чудных одеждах, в легких доспехах, едва напоминающих панцири (от чего они могут защитить?), они пришли воевать с московитами с таким щегольством и весельем, будто дерутся с жалкими варварами. Даже сейчас, несмотря на гибель командира, они бодры и веселы, говорят, что в войнах во Франции и Испании было куда жарче. Курбский лишь усмехался про себя, когда слышал подобные разговоры. Но он понимал, почему они так говорят.

Еще в начале осады наемные казаки и венгры в большом числе нахрапом взяли три небольшие крепости — Козьян, Ситна и Красный, возведенные как оборонительный рубеж Полоцка шестнадцать лет назад, после взятия города Иоанном. Приставив к стенам лестницы, со свистом и улюлюканьем, размахивая саблями и стреляя без толку из пистолей, они врывались в крепости, где им противостояло менее сотни человек в каждой, и беспрепятственно захватывали их. Жалкие остатки гарнизонов, чудом избежавшие резни, были взяты в плен. Столь легкие победы взбодрили наемников, однако осада Полоцка затягивалась, и каждый день во множестве хоронили убитых. Но они все так же играючи воюют с московитами. Копая рвы, польские и венгерские наемники соревнуются друг с другом, спорят о своих достижениях, порой галантно уступают соперникам. Видя это столь неуместное здесь жеманство, Курбский уже ненавидел их всех и с каким-то злорадством порой думал о том, что однажды они хорошенько вкусят русской сабли. Однако прогонял эти мысли — понимал, что и ему тогда придется вкусить вместе с ними того же…

Осада затягивалась. Огромное войско дорого кормить, и, говорят, король злится, призывает к срочным действиям. На вчерашнем военном совете было принято решение поджечь деревянную стену смоляными факелами, и Баторий велел объявить войску, что из своего кошелька заплатит четыреста талеров тому герою, который сумеет сделать это. Вот почему наемники, снующие под стенами, столь деятельны сегодня.

Баторий торопился еще по одной причине — он стремился поскорее уничтожить гарнизон расположенной неподалеку крепости Сокол, из-за которого смертельной опасности подвергались фуражиры, целыми отрядами порой погибавшие во внезапных стычках с врагом.

Конный отряд, разметая комья грязи, не сбавляя хода, влетел в открытые ворота крепости Сокол. Тяжелые створы со скрипом затворились за ними. Кованые копыта звонко стучали по деревянным настилам, покрывающим узкие улочки.

Осаждая разгоряченных коней, остановились у небольшого храма, единственного в крепости каменного сооружения. Старшого с ними не было, потому Михайло взял на себя доклад воеводе. Он соскочил с коня и, на ходу снимая с головы капюшон изгвазданного грязью и потяжелевшего от влаги во-тола, вбежал по ступеням небольшого однокупольного храма, бессознательно перекрестился и нырнул в приоткрытую дверь.

Внутри было сумрачно и тепло, в небольшие окна с трудом пробивался скудный свет. У алтаря, стоя на коленях, молился воевода Борис Шеин — тучный, широкий в плечах. Михайло замедлил шаг, не решаясь прервать молитву воеводы. Но тот, видимо, услышал его и, перекрестившись, тяжело поднялся, двинулся ему навстречу. Едва Михайло раскрыл рот, воевода жестом остановил его и указал на дверь — благочестивый князь не хотел обсуждать военные дела в стенах храма.

Когда вышли и оба перекрестились на пороге церкви, Михайло доложил, что все пути от крепости Сокол перекрыты значительными силами поляков, что на одном из путей произошла стычка их отряда с наемниками, но все ушли, кроме старшого, убитого первой пулей. Выслушав, помрачневший воевода шмыгнул мясистым носом, вперив очи в землю, и, подумав, приказал собирать воевод.

Борис Шеин был молод и волею судьбы оказался он со своим полком, насчитывающим чуть больше тысячи человек, на помощь Полоцку. Молодого воеводу сопровождали более опытные полководцы — Андрей Палецкий, Михаил Лыков-Оболенский и Федор Шереметев. Когда-то они участвовали под началом Михаила Воротынского в битве при Молодях. Теперь же им, позорно бежавшим из-под Вендена в прошлом году, по личному указанию Иоанна надлежало сопровождать молодого воеводу Бориса Шеина и его людей к Полоцку (и могли бы, казалось, возмутиться, завести местнический спор с Шеиным, дабы не быть под его началом, но покорно молчали и шли, поминая прошлогодний позор). Но попасть в Полоцк они не поспели — здесь сыграла роль неожиданность появления польского войска на этом участке. Потому воеводы приняли решение занять крепость Сокол, что находилась к северу от Полоцка.