Пепел и Лунный свет

«…Приняла Земля плоть и кости Тики Ра, дабы схоронить их в глубинах неизведанных до времени далекого, когда гнить они начнут, все живое отравляя. И понес наказание избранник Солнца за то, что откликнулся на мольбу Виктора: обречен он скитаться по миру, пока не исполнит желание чародея.

И последуют за ним планеты, дабы служить Солнцу среди смертных, как доселе служили среди звезд, и будут править наравне с ним. Тысячу лет суждено сиять Солнцу, пока не явится другая звезда, сотканная из тьмы и пустоты, дабы занять его трон. И приведет он с собой мглу и демонов, что станут новым проклятием рода человеческого, ибо Вселенная не знает жалости.

И придет сын Земли, дабы помочь Солнцу вернуться на небо, ибо нет ему больше места среди людей. И окажет им помощь Луна, ибо только ей ведомо, где упокоен князь…»

Лист бумаги, на котором стояла Адель, внезапно начал увеличиваться во все четыре стороны, заставив Джентльменов попятиться. Прижавшись к стене, парни наблюдали, как нарисованный лунный серп разрастается, превращаясь в полную Луну, позади нее вырисовалось схематическое изображение Солнца, а впереди – еще один круг. На остальной площади листа проступила карта какой-то местности. Она была нечеткой, словно рисовавшему не хватало чернил.

– Что за чертовщина? – пробормотал Рафаэль, оказавшись зажатым в углу между стеной и дверью.

– Так и должно быть? – встревожился Кью, аккуратно отбиваясь от одного из уголков беспрестанно увеличивающейся карты.

– Погодите, здесь есть еще что-то, – произнесла Адель, разглядывая бумагу со всех сторон.

Под скрипкой проступила другая подпись:

Птицы-птицы. Скрипка. Души.
Кто покой его нарушит?
Спит в гробнице Ворон-князь,
Кости чьи втоптали в грязь.
Птицы-птицы. Ноты. Месть —
Мы расскажем все как есть,
Маска птичья на лице —
Сердце спрятано в ларце.
Тьма крепчает. Лед трещит.
Солнце село и молчит.
Птицы-птицы. Цепи. Ночь —
Как же нам тебе помочь?
Тени падают на юг,
Не спеши туда, мой друг,
Ворон-князь там песнь играет —
С неба звезды собирает.
Птицы-птицы. Свет. Луна —
Мир терзает Тишина,
Волки воют. Поют змеи.
Открывай скорее двери.
Просыпайся, мастер Ра,
Крылья чьи из серебра.
Птицы-птицы. Песнь. Восход —
Смотрим мы на небосвод,
Дева Гнева там сияет —
Путь царевне освещает.
Возвращайся, Тики Ра —
Кости собирать пора.

К тому времени, как Адель дочитала, карта перестала увеличиваться. Заняв почти всю комнату, бумага топорщилась и сминалась, словно намекая, что ей слишком мало места.

– Есть идеи? – поинтересовался Фокс.

– Думаю, да.

Осторожно шагнув на карту, Исайя добрался до стола и, взобравшись на него, встал перед Адель. Он занял отведенное ему место – символическое изображение Земли. Круг под ним вспыхнул зеленым цветом, и едва различимая карта вдруг стала четче.

– Малахия должен занять рисунок позади Адель, – сказал Исайя. – Без него карта не откроется.

Адель вздохнула.

– Похоже, у нас появилась еще одна причина вернуть его.

Убедившись, что с колдовской картой, оказавшейся искомым четвертым томом пророчеств Агнессы, больше не происходит никаких изменений, Адель покинула место Луны. Исайя последовал ее примеру и вышел из очертания Земли. Карта тут же разлетелась на десятки фрагментов, из которых состояла; подобно встревоженным птицам они взмыли в воздух и захлопали бумажными крыльями. Чтобы уберечь глаза от носящихся вокруг страниц, уголки которых больно резали кожу, Адель закрыла лицо ладонями. Наполнивший комнату шорох отдаленно напоминал воронье карканье, а потом все вдруг прекратилось.