Пепел и перо

– Защитная мера против нападений поджигателей. По крайней мере, так все говорят. Однако газета, выпускаемая уэльсцами – у твоего отца, кстати, отличная коллекция газет, – говорит иное. Кое-кто из союзных стран решил отделиться, и их больше, чем то количество, которое архивариус мог бы разом наказать. В Америке идет открытое восстание, а нью-йоркский серапеум вчера оказался под контролем поджигателей. – Дарио посмотрел на свои ногти. На свой маникюр, решил Джесс. – Твой спасенный доктор, похоже, их новый представитель. Но все лучше, чем прежний cabrón [7]. Однако важно здесь то, что все начинается. Даже еще без работающего печатного станка Томаса о нем уже ходят слухи. Уэльсцы и англичане договорились лишь об одном – о том, что желают, чтобы Великая библиотека не совала нос в их дела. Французская королева, может, и в изгнании, однако португальцы согласились приютить ее и помочь. Добавь в кипящий котелок Америку, и архивариус захочет разделаться с мятежниками как можно скорее.

Джесс, сам того не осознавая, понял, что сидит теперь на стуле перед Дарио, уперев локти в колени. Склонившись вперед и глубоко задумавшись.

– Он уничтожит любого, кто пойдет против него в Александрии. И покарает любого, кто встанет у него на пути, – сказал Джесс.

– Он уже начал. В александрийских газетах было объявление – и у твоего отца они тоже есть – о том, что через тридцать дней будет Празднование Великого сожжения у статуи Гора. Помпезно, по всем традициям и с принесением жертв.

Джесс медленно поднял голову и встретился с темным взглядом Дарио. Никто из них не моргал.

– Они убьют заключенных на этом Праздновании Великого сожжения. А родные Халилы…

– В тюрьме в серапеуме, – закончил за него Дарио. – У нас тридцать дней, чтобы найти способ все это предотвратить. И отсюда нам это сделать не удастся.

– А остальным мы все это расскажем?

Вместо ответа Дарио сунул руку в карман своего пиджака и вытащил свернутый тонкий листок бумаги. Развернул его. Это была александрийская газета – документ, связанный с Библиотекой, который сам собой обновлялся, выписывая новые слова и иллюстрации каждые несколько часов.

– Я взял на себя смелость и прикарманил ее, – сказал Дарио. – До тех пор пока мы с тобой не решим, что будем делать дальше. Потому что мы же знаем, что сделают наши дорогие друзья, не так ли?

– Помчатся прямо в ловушку, – сказал Джесс. – Как герои.

– А мы с тобой не герои. – Дарио одарил Джесса скромной, ироничной усмешкой, наверное, улыбаясь на самом деле скорее самому себе. – Пусть я и не люблю это признавать. Однако мы, быть может, способны нас всех спасти, и, думаю, стоит к этому и стремиться.

– Ну, хорошо, – сказал Джесс и склонился ближе. – Тогда давай выясним, насколько коварными злодеями мы можем быть.

* * *

У Джесса не было аппетита, однако от ужина отказаться было нельзя. Он пытался уговорить служанку его отпросить, но та вежливо настояла на его присутствии, и в конце концов Джессу пришлось последовать за ней и понять, что остальные уже собрались. Малый обеденный зал все равно был большим и роскошно украшенным. За стол поместилось бы человек двадцать, и лишь половина мест были заняты.

Родители Джесса сыграли отличный спектакль, притворяясь великодушными, однако напряжение и лишние старания все равно отчетливо прослеживались в каждом сказанном слове. Вульф холодно молчал, позволив куда более красноречивому в общении Санти смазывать маслом колеса беседы. Джесс же предпочел быть видимым, но не слышимым, если не считать перешептываний с Морган, которую усадили справа от него, рядом с Бренданом, а слева оказалась Халила. Глен с Томасом вели себя тихо, хотя в случае Томаса причина заключалась в том, что он был занят, поедая все, что видел.

Джесс, кажется, был единственным совершенно без аппетита, однако он заставил себя тоже поесть. Жареную говядину с бобами и пюре. Питательный ужин, незамысловатый, но, скорее всего, в этом и заключалась задумка. За это, по крайней мере, Джесс мог поблагодарить мать, которая понимала, что все они еще отходят от недавнего сложного прошлого.

Ужин уже подходил к концу, когда Каллум Брайтвелл постучал ножичком по своему бокалу с вином, заставив все беседы стихнуть, и поднялся на ноги.

– Я понимаю, что наше партнерство является далеко не самым приятным, – сказал он. – Я не люблю людей Библиотеки так же, как некоторые из вас не любят меня и моих людей. Однако у нас есть общие враги, а также общие друзья. – Он кивнул Аните, а потом Джессу. – Мой сын по большей части один из вас, нежели из нас, и пусть отцу должно быть неловко говорить такое, но я горд за то, какую он выбрал себе компанию. Сильную и умную, какими все вы и являетесь. – Он поднял бокал. – За наших повстанцев. За хаос среди соперников.

Все выпили – Халила воду, а остальные вино из бесконечных винных запасов Брайтвеллов. Некоторые даже эхом повторили тост. Но только не Джесс. А также, как он заметил, не Санти и не Вульф. Может, им не понравилось, что их сравнили с повстанцами. Или с соперниками.