Пепел и перо

Глава десятая

Он не мог уснуть.

Джесс прогуливался по коридорам замка, который по большей части пустовал; все тело болело, и его одолевала усталость, однако в кровати Джесс не чувствовал себя комфортно. Некомфортно он ощущал себя и среди своих снов, потому что знал без тени сомнений о том, что сны эти обратятся ночными кошмарами.

Когда Джесс тихонько постучал в дверь Морган, то ничего по ту сторону не услышал. Однако ее дверь не была заперта на замок, и, посомневавшись лишь несколько мгновений, Джесс вошел, закрыв дверь за собой и шепнув ее имя.

Морган прикоснулась к лампе у кровати, и теплый свет разлился по ее чертам, поблескивая на коже и в глазах и падая на ее спутавшиеся волосы. Джессу потребовалась лишняя секунда, чтобы понять, что Морган до сих пор полностью одета. На ней тот же наряд, что был во время ужина.

– Не могу уснуть, – сказал Джесс. – А ты?

Морган села прямо и покачала головой, ответив:

– Я все жду… и жду чего-то. Как только закрываю глаза, это что-то тут же здесь. Поджидает во тьме.

Эти слова идеально точно описывали беспокойное состояние самого Джесса.

– Прогуляешься со мной? – спросил он.

Она кивнула и выскользнула из постели. «Дурак», – сам на себя мысленно накричал Джесс, потому что ему хотелось находиться в этой постели с ней, точно как те двое, без сомнений, сейчас находились в своей кровати, хотелось забыть на время обо всем остальном. Но момент был неподходящий. Джесс это чувствовал.

Снаружи было до жути холодно, и Джесс сходил за пальто и одеялами. Подъемный мост на воротах был закрыт. Внутри же, в окружении стен, было мало чего, только выложенный гладкой плиткой внутренний дворик, но Джесс с Морган все равно спустились по ступенькам в холодную, залитую лунным светом ночь.

– Смотри, – сказала Морган и указала куда-то. К югу от стен замка часть территории была выделена под садик. Там виднелись живые изгороди и изогнутые аркой железные ворота, за которыми простирался прекрасный маленький оазис. Тихонько шумел фонтанчик, но вода в нем лилась щедро, чуть ли не переливаясь через край и капая в нижнюю чашу. От холода деревья уже скинули свою листву, однако живая изгородь по-прежнему демонстрировала свои пышные, точно вощеные, листья. Несколько цветов, что распускаются зимой, сопротивлялись морозам. Трава же уже стала бледно-желтой.

И все же вокруг было до странности миролюбиво.

Джесс расстелил одеяло, и они с Морган вдвоем уселись на нем, вместе укутавшись вторым. Холодный, чистый воздух пронзал легкие и обращался облачком пара на каждом выдохе, и отчего-то Джесс вообразил, как этот пар очищает его, избавляя от всех еще оставшихся в нем токсинов и страхов. Какое-то время они с Морган молча смотрели на звезды. А потом Джесс повернул голову и понял, что Морган наблюдает за ним.

– Может, все так и будет всегда? – спросила она. – Именно так?

Джесс склонился к ней ближе и поцеловал. На этот раз нежно, но уверенно. Губы Морган были холодными, но такими мягкими.

– Хотелось бы мне, чтобы все могло быть так всегда, – сказал он.

Морган взяла руку Джесса в свои и прижала к щеке – его пальцы были теплыми, а ее лицо замерзшим. Как и всегда, они были точными противоположностями.

– Знаешь, а здесь красиво, – сказала Морган.

– Уже почти зима.

– Нет, правда. Смотри. – Она крепче сжала его руку, и Джесс ощутил какое-то странное покалывание внутри, почти что болезненное, а потом у него начала болеть и голова…

И он увидел. Что именно он увидел, объяснить было сложно, но мир вокруг будто обрел форму и очертания, цвета и ускользающие линии. Все это не имело никакого смысла, однако все переливалось и захватывало дух, точно некая живая, дышащая красота. Джесс наблюдал, как края живой изгороди напротив них расплываются и дрожат, меняя цвета, увидел, как красный древесный сок течет по стволам и веткам, увидел все живое, замедлившееся от холода… а потом боль пронзила голову, точно по черепу ударили топором, и Джесс невольно вскричал, закрыв глаза.

Все внезапно исчезло. Головная боль растворилась, словно вытекшая из разбитой вазы вода. Рука Морган прикоснулась ко лбу Джесса, отгоняя последние отголоски боли прочь, и Морган прошептала:

– Прости, я не знала, что будет больно.

– Это… – Он едва ли был в силах сейчас говорить, в горле как-то странно пересохло. – Это то, что ты видишь? Что видят скрыватели?

– У меня к этому талант. По крайней мере так мне говорила мать Вульфа. Цвета, которые ты видишь, это квинтэссенция, элемент жизни. Он существует во всем, и в живом, и в неживом. Разница между живыми предметами и неживыми… меньше, чем ты мог бы подумать. Вопрос лишь в… активизации. Или ее отсутствии. Все мы сделаны из одного и того же внешнего материала.

– Тебя научили этому в Железной башне?