Пепел и пламя

Стоило нам переступить порог квартиры, как я назначила Маэлю строгий постельный режим. Маэль недовольно надулся, но спорить не стал и молча снял рубашку. От открывшейся картины у меня перехватило дыхание. Было видно, что его пытали. Не просто избивали, а пытались нанести такие раны, которые причинят как можно больше боли, но не убьют. Сквозь кожу проступали сломанные ребра.

– Тебе нужно в больницу, – похолодев, сказала я. – Сами такие раны не заживут. Тебе доводилось слышать о внутреннем кровотечении?

– Никаких больниц, – отмахнулся Маэль. – У полубогов такие странные жизненные показатели, что у врачей глаза на лоб лезут. Не хочу, чтобы меня заперли в лаборатории и объявили медицинским чудом. Полубоги не ходят по врачам и больницам. Мы либо исцеляемся сами, либо умираем. Человеческие лекарства нам помогают – те же антибиотики. Но мы не можем пойти к врачу и получить рецепт. Один бог знает, как Гермесу удалось раздобыть для меня те таблетки…

Маэль расстегнул верхнюю пуговицу на брюках и застыл, будто не зная, стоит ли раздеваться прямо здесь, у меня на глазах. Потом подошел к кровати, вытащил из-под подушки пижамные штаны, махнул в сторону ванной комнаты и сказал:

– Я сейчас.

Пока Маэль переодевался, до меня даже сквозь плотно закрытую дверь доносились его стоны. Потом он вернулся. Его пижамные штаны сидели низко на бедрах. В любое другое время я бы разволновалась. Приятно разволновалась, зависнув на его внешности, хорошо очерченных мышцах и элегантных движениях… Но Маэль ужасно похудел, и процентное содержание жира у него в организме, казалось, упало до опасно низкого уровня. Мышцы проступали под кожей еще четче прежнего. Маэль выглядел как человек, пробежавший марафон, в котором более двух третей участников сдались до финиша. На плечевых суставах кожа натянулась, а в районе тазовых костей посинела, словно Маэля били прямо по ним.

– Приляг, – посоветовала я, не дожидаясь, пока мне станет плохо.

– Чувствую себя инвалидом, – отозвался Маэль.

Я проскользнула мимо него и откинула одеяло.

– Ложись, – приказала я, стараясь говорить как можно строже.

Маэль упал на кровать и со вздохом вытащил из-под подушки пижамную рубашку. Натянул на себя, вернул подушку на место и лег нормально.

– Хочешь чего-нибудь попить или поесть? – спросила я. – Давай посмотрю, остались ли у тебя какие-нибудь припасы.

– Посиди немного рядом, а потом можешь делать здесь все, что тебе заблагорассудится, – сказал Маэль и приглашающе похлопал по кровати. – Я беспомощный, всеми брошенный инвалид.

Он ухмыльнулся – хищно, по-волчьи. Несмотря на синяк и множественные царапины, выглядело это впечатляюще.

Я решительно отвернулась и сказала:

– Пожалуй, стоит задернуть шторы. Тогда здесь будет не так ярко.

– Все равно будет ярко, – слабо улыбнувшись, отозвался Маэль. – Ливия, ты сияешь, подобно солнцу.

Я застыла как вкопанная, и Маэль тут же насторожился.

– Погоди минуту.

Он сел на кровати и наклонился ко мне, хотя каждое движение причиняло ему боль.

– Зевсова молния меня разрази! И как я раньше этого не заметил?! Я сразу почувствовал что-то странное, и теперь вижу это ясно, как день!

Маэль смотрел на меня, и его серые глаза распахивались все шире и шире.

– Агада, – наконец глухо сказал он.

Я кивнула:

– Ты первый, кто понял.

Маэль тяжело сглотнул.

– Неужели она передала тебе… – Он замолчал, не закончив фразу.

Я снова кивнула.

– Похоже, я получила силы Гекаты и Гелиоса. Я способна влиять на мысли людей, как это делала Геката. И временами мои руки становятся такими горячими, что плавят металл или оставляют раны, похожие на солнечный ожог. Кроме того, я могу контролировать солнце. Только Агада могла передать мне все эти силы.

– Но зачем? – воскликнул Маэль. – Из-за этих ужасных сил она хотела умереть! Зачем было передавать их кому-то другому?

– Мне тоже не хочется в это верить. Я бы никогда не подумала, что Агада так со мной поступит. Я была уверена, что она умерла потому, что хотела положить конец этому ужасу.

– Кто еще об этом знает? – выдавил Маэль. Он казался встревоженным и напуганным. – Кто еще? Может, Энко?

– Мы не общаемся. Поссорились, и это плохо кончилось.

Маэль фыркнул.

– Этого следовало ожидать. Ничего, я до него еще доберусь…

– Энко – наименьшая из наших проблем. Что, если я и правда стала полубогиней? Той самой полубогиней, чьи силы представляют интерес для Аида и его сыновей?

Маэль окинул меня странным взглядом.

– Звучит так, будто сейчас перед тобой не сын Аида, – сказал он и провел всеми десятью пальцами по волосам. – Олимп будет вне себя, если узнает. Тебя посадят в темницу, да и меня тоже. О вечные огни Тартара! Похоже, история начинается заново. – Маэль невесело рассмеялся. – Так. Кто еще об этом знает, Ливия? Ты сияешь очень ярко. Окружающие – слепцы, раз ничего не заметили.