Пепел и пламя

– Надеюсь. В общем, эринии были вне себя. Сначала я не понимал почему, и они не горели желанием рассказывать. Но потом одна из них проболталась… У меня были сломаны ребра, но я все равно не мог перестать смеяться. Тебя там не было, так что ты, наверное, не оценишь всей иронии…

Для пущего драматизма Маэль замолчал, а я тем временем сняла кастрюлю с плиты и выключила конфорку. Разлила кипяток по чашкам, в которые уже положила чайные пакетики.

– Рассказывай уже. Меня распирает от любопытства.

– Я свободен, – торжествующе объявил Маэль. Я еще никогда не видела его таким счастливым. – Понимаешь, я думал, из-за меня тебе по-прежнему угрожает опасность. Думал, мы не сможем быть вместе, даже если снова встретимся. Но это не так. И знаешь почему?

– Говори, не томи!

Маэль снова обнял меня и сказал:

– Потому что ты умерла, Ливия. Там, в катакомбах. Я к тому времени уже потерял сознание. Одна из эриний проговорилась, и остальные набросились на нее с оскорблениями. По их пронзительным крикам я и узнал, что тогда произошло. Оправившись от удивления, я понял, что это значит. Мое проклятие все еще действует, но ты под него не попадаешь. Я никогда не смогу освободиться от проклятия, это невозможно. У сделки с эриниями нет срока давности, она будет в силе до скончания веков. Но волей судьбы нам удалось отыскать лазейку. Ты умерла, и проклятие на тебя больше не распространяется, – сказал Маэль и, ласково взяв меня за плечи, повернул к себе. – Оно нам больше не грозит. Наконец-то я могу любить тебя так, как хотел с самого начала.

Я посмотрела на Маэля снизу вверх и мысленно перенеслась в тот ужасный вечер в катакомбах, когда мое сердце остановилось, а сознание ускользнуло в темноту. Я умерла, и моя последняя мысль была о нем…

Маэль нежно погладил мою руку.

– Ты воспользовалась единственной лазейкой, которую упустили эринии.

– Мне кажется, что Агада об этом знала. Она сняла с меня проклятие, когда воскресила, пожертвовав собой.

– Агада всегда была храброй и самоотверженной. – В голосе Маэля снова прозвучала грусть, и я пожалела о том, что мне не довелось узнать Агаду получше.

– Жаль, что она оставила нас, – сказала я.

– Да, – согласился Маэль и замолчал, погрузившись в раздумья. Затем улыбнулся, и на долю секунды его взгляд скользнул по моим губам. «Он хочет меня поцеловать», – поняла я и слегка задрала голову, чтобы он мог воплотить свое желание в жизнь.

Сейчас, подумала я, мы впервые поцелуемся как обычные люди. Не будет ни страха, ни смертельного проклятия, ни влияния амброзии, которое затмевает разум…

Мой телефон, лежавший в школьном рюкзаке, разразился пронзительной трелью. С тех пор, как папа попросил меня оставаться на связи, я отключала звонок только на уроках мистера Холлмарка. С мистером Холлмарком договориться было невозможно, это понимал и папа. Мелодия звонка становилась все громче и громче.

Маэль резко отстранился. Момент был упущен.

– Думаю, это Джемма или Джиджи. Им интересно, как у тебя дела, – сказала я и проскользнула мимо Маэля, направляясь к рюкзаку. Открыла передний кармашек и вытащила телефон. Звонила Джиджи.

Пришлось потрудиться, чтобы успокоить ее. Я сказала, что нахожусь с Маэлем и что с ним все в порядке. Маэль протянул руку к телефону, словно предлагая поговорить с Джиджи лично, но я отмахнулась. Джемма передавала привет, да и Тиффани обо мне спрашивала, когда не увидела на биологии. Джиджи сказала, что мистер Роджерс хочет со мной поговорить. Что ж, после того, как я без уважительной причины пропустила его урок, этого следовало ожидать. Впрочем, я была благодарна ему за то, что, по словам Джиджи, он не стал звонить моим родителям. Мистер Роджерс просил передать, чтобы я зашла к нему завтра во время обеденного перерыва. Это я смогу пережить.

Маэль взял наши чашки, поставил на тумбочку и вернулся в кровать. Я ответила на сообщение от Гермеса – тот спрашивал, связался ли со мной Маэль. Я написала о том, что произошло, и, не дожидаясь ответа, убрала телефон обратно в рюкзак.

Маэль похлопал по кровати и сказал:

– Иди сюда, побудь со мной.

Сбросив туфли, я устроилась рядом. Сам факт, что мы находимся на одной кровати, мог бы меня смутить, но сейчас мы сидели, опершись на подушки и держа в руках дымящийся чай. Ровно с тем же успехом мы могли бы сидеть на диване одним дождливым днем. Ситуация не располагала к тому, чтобы сорвать друг с друга одежду и предаться страсти. При взгляде на обнаженный торс Маэля я слегка нервничала, но испытывала при этом не физическое влечение, а глубокое удовлетворение. Мы пригубили чай. Маэль скривился, и я рассмеялась.

– Тартар меня поглоти, – поежившись, воскликнул Маэль. – На вкус это варево ничуть не лучше, чем на вид. Гадость какая!

– Травяной чай еще никому не навредил, – беззлобно парировала я. – А теперь соберись, пока я не натравила на тебя Эдипа. С недавних пор он превратился в воинствующего любителя супа и закормит тебя им до потери сознания.

– Как поживает этот престарелый ловелас? – с улыбкой поинтересовался Маэль. – Не знаешь, как у него дела?