Пепел на ветру

Грунину глухонемоту я исследую со всех сторон. Она мне всячески помогает. Объясняемся мы знаками, мне это нетрудно. Первым делом я слазила ей в рот и все там обследовала. Сравниваю перед зеркалом со своим устройством. Все одинаково. Значит, можно стараться. Довольно быстро понимаю, что была права. Груня может издавать всякие звуки, но вот слышать – увы! – почти ничего не слышит. Если сильно хлопнуть в ладоши или заорать у нее за спиной – она оборачивается. Мне кричать не трудно, у меня глотка с младенчества луженая. Груня уже даже понимать кое-что начала, но тут я ночью заорала: «Груня! Смотри! Звезды! Падают!» Феклуша от страха с кровати тоже упала, и у нее выкидыш случился. Пелагея меня чуть не прибила совсем, я Феклуше свои ленты подарила и перстенек, а она и не расстроилась вовсе, потому что конюх на ней все равно жениться не собирался. Но орать мне запретили под страхом возвращения Груни в Торбеевку.

Я опять быстро сообразила. Когда меня однажды в чулане заперли, мы со Степкой переговаривались через стенку и через трубу, она звук усиливает. Я сделала трубу из шляпной картонки и пыталась с ее помощью с Груней разговаривать. Ничего, только неудобно.

Но тут Груня сама подсказывает мне следующий шаг. Она к тому времени уже научилась говорить «Люша», «Груня» и еще несколько слов. Она просит меня смотреть ей в глаза и четко произносить эти слова. Я говорю, а она угадывает и повторяет. Не слышит. Угадывает по губам.