Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

За плечом адмирала кивал Чент. Вессик теребил уродливый поясной нож. В его глазах Гвенна читала жажду справедливости – или чего-то, что сойдет за справедливость. Возможно, она была не права, когда напала на этих двоих на «Заре», но что ей еще оставалось?

– Убить ее, – повторил Джонон. – Остальных взять. Историк может оказаться полезным.

– Эти солдаты… – Чент облизнул губы.

– Позорят свое звание, – кивнул адмирал. – Но они могут нести груз. И с девочкой я не закончил.

К изумлению Гвенны, вперед выступил Паттик.

– Нет.

Джонон так стиснул челюсти, что непонятно было, как ему удается говорить.

– Мне следовало раньше разглядеть в тебе изменника.

Паттик дернулся, как от пощечины, но теперь вперед с клинком в руке рванулся Чо Лу. Гвенна ухватила его за плечо, оттянула обратно. Краем глаза она видела пустое, как небо, лицо Киля.

– Триста восемьдесят миль, – сказал тот.

Джонон обратил к историку взгляд завораживающей добычу змеи:

– О чем вы говорите?

– В этом направлении, – Киль указал на обрыв, – около трехсот восьмидесяти миль до северной оконечности Менкидока, и по меньшей мере половина пути лежит через зараженные земли.

Адмирал сощурил глаза:

– Вы не можете знать, где мы находимся.

– Напротив, – ответил Киль. – Эта точка на четыреста девяносто миль отстоит от обозначенного на моей карте мыса, формой напоминающего клык. Корабль вынесло на самый северный край залива.

– Откуда вам знать? – с угрозой добивался Джонон.

– Я, находясь в море, вел учет, – пожал плечами историк.

– Учет чему?

– Течениям, показаниям компаса, высоте и частоте волн, ветрам. Учитывал осадку и форму корабельного корпуса. Произвел вычисления.

– Вычисления…

– Математика, – кивнул Киль.

– Я знаю математику! – рявкнул адмирал. – Для вычислений нужны данные, а я их вам не называл.

– Расчеты дали несколько вариантов, – снова пожал плечами историк. – География свела их к одному. От этой точки до северного мыса триста восемьдесят миль – трудных миль через джунгли и через горы. Шансы выжить невелики. И будут намного ниже, если вы подорвете свои силы ненужным сражением.

– Ненужным? – Джонон протянул это слово, как нож по стали. – Ненужным? Передо мной, историк, мятежники! – Адмирал нацелил палец на Гвенну. – Она на каждом шагу нарушала мои приказы, подвергала опасности экспедицию, не говоря уже о блуде с манджари.

– Блуд… – Гвенна покачала головой. – Вам надо еще и шлюхой меня выставить? Изменницы мало?

– Кому вы служите? – глядя только на Джонона, спросил его Киль. – Императору или самому себе?

– Я служу императору, да воссияют дни ее жизни, – отчеканил Джонон, подтянувшись, – и буду служить ей до смерти.

– Ваша смерть ей не поможет, – равнодушно сообщил Киль. – Начав бой, вы, возможно, убьете командира Шарп и тех, кто ее поддержал, но с большими потерями для себя. Если вы лишитесь пятнадцати человек, кто понесет яйца? А если потеряете двадцать?

– Двадцать человек! – фыркнул Джонон. – От рук женщины, девчонки, манджарской шавки и пары предателей?

– Она кеттрал, – тихо напомнил Киль.

– Она – пустое место.

– Возможно, вы не обратили внимания, но она пережила килевание. И в одиночку, имея при себе только копье и кинжал, справилась с птицей.

Джонон беспокойно шевельнулся.

– Затеяв сейчас бой, вы победите, – рассуждал Киль, – но подвергнете угрозе выполнение задания. Мы далеко от дома, на опасном берегу. У вас есть дело, и не это дело. А потому я, адмирал, повторяю вопрос. Кому вы служите? Императору или себе? Своему долгу? Или гордыне?

Чент придвинулся к уху адмирала, зашептал. За плеском волн Гвенна едва разбирала гладкий, как шелк, голос.

– Этот историк просто болтун, адмирал. Мы легко с ними управимся.

– Давай, сучка, – заговорил Вессик, перебрасывая из руки в руку свой кинжал. – Поглядим, какого цвета у тебя кровушка.

– Отставить.

Гвенна смотрела прямо на адмирала и все равно не поверила ушам. И только когда он стал дальше цедить слова сквозь зубы, позволила себе тонкий ломтик надежды.

– Мы их перережем, – настаивал Чент.

– Отставить, – повторил адмирал. – Мы унесем яйца и предоставим изменников их судьбе.

На его лице застыла маска ярости. От него било гневом, презрением, бессильной злобой, но лжи Гвенна не учуяла.

– Надеюсь, они умрут на этом берегу, избавив нас от лишних трудов, – заключил Джонон.

– Учитывая опасности Менкидока, – ровным тоном ответил Киль, – наша смерть, каждого из нас, не просто возможна. Она наиболее вероятна.

44

Может, Адер уй-Малкениан и справлялась кое-как с работой императора, но вот художницей была безнадежной.

– Я всю ночь, – она кивнула на листки пергамента, – от полночного гонга до рассвета, рисовала цветы.

Судя по голосу, она не особо собой гордилась. И по виду тоже. Похоже, она и правда всю ночь, от полночного гонга до рассвета, малевала жуткие каракули.