Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

Отвернувшись от озера, он обнаружил дорожку, выступающую на два шага вдоль стен, и прошел по ней к ближайшей нише. Там на тонкой цепочке, накинутой на вбитый в камень крюк, висел кинжал. Черный клинок, словно кровью, сочился тенями, но рукоять была выточена из светлого материала наподобие кости, и по ней тянулось одно слово, напомнившее ему надписи над кента. Когда Акйил сжал рукоять, в ладонь ударило холодом, словно он взял горстью лед. Вне ваниате он бы с криком отбросил от себя жуткую находку. В пустоте ледяное онемение было простым фактом наравне с темнотой и биением собственного сердца. Клинок был мал, но тяжел, куда тяжелее, чем выглядел, – будто его отлили из свинца. Когда Акйил повел им взад-вперед по воздуху, следом чернильным туманом протянулась тень, а свисавшее на цепочке кольцо, задев клинок, отозвалось не металлическим бряканьем, а басовитым гулким ударом огромного гонга. Акйил заглушил звук, коснувшись клинка ладонью.

Темный кинжал оказался здесь далеко не единственной тайной. В следующей нише висела на скобах-подпорках тарелочка, с виду как фарфоровая. Стоило Акйилу задержаться перед ней, она начала вращаться, и вот уже он глядит не на твердый фарфор, а в густой туман. Акйил посмотрел немного, ожидая, не проступит ли в дымке какой образ, потом отвернулся. В следующей нише он нашел флейту длиной в свою руку, а в следующей за ней – что-то похожее на ошейник с поводком. Акйил тронул его пальцем. Материал оказался глаже, чем кожа, легкий, податливый. Может, и не ошейник это был, а что-то совсем другое.

Двигаясь по кругу, он миновал копья, мечи, два лука – каждый с единственной стрелой. На прекрасное оружие он времени не тратил – в квартале многие дрались зазубренными кинжалами, дубинками, голыми руками, но Акйил понимал, что здешнее оружие непростое. Рукояти не были украшены ни каменьями, ни золотом, зато в изгибах клинков что-то наводило на мысль о вечности и неизбежности, как бывает, когда смотришь в звездный купол неба. Акйил как раз потянулся к двустороннему копью, когда в дверной проем проникли звуки – шаркающие снизу вверх по ступеням шаги.

Позыв к действию соскользнул по глади ваниате.

Укрыться во всей огромной зале можно было лишь за стоящим посреди озера столом.

Озеро…

Акйил, не выпуская кинжала, шагнул к воде, присел на край и опустился, как мог, плавно. Его обволокло холодом, холод просочился в кровь, пальцы на руках и на ногах онемели. Ему было не до того, он смотрел на разбегающуюся рябь. Крупнее, чем круги от капли, но немногим крупнее. Акйил понемногу погрузился так, что над водой остались лишь глаза и нос. Застывшие пальцы плотнее охватили рукоять кинжала. Будущее двоилось развилками тропы. Тот, за дверью, либо войдет, либо нет. Увидит круги на воде или не увидит. Нападет или не нападет. Если нападет, он заколет врага кинжалом, как заколол настоятеля в Ашк-лане.

Внутри ваниате воспоминание больше не причиняло боли.

Мелкие круги на поверхности озера почти разгладились, когда в каменный проем шагнула женщина. Может, и кшештрим, но по виду не скажешь. Не то чтобы он знал, как выглядели кшештрим, но эту, если не замечать пристегнутого за спиной меча, можно было принять за рыбачку или за лавочницу, за переписчицу – встретишься с такой на людной улице, второй раз не взглянешь.

Женщина не тратила времени на осмотр зала. Она прямиком прошла по мосткам к одной из ниш и взяла из нее длинное копье. Задержалась на несколько ударов сердца, видно взвешивая оружие на руке. Акйилу ее движение показалось знакомым. Так взвешивают добычу воры, когда золото или драгоценности наконец в руках и обратного хода нет. Конечно, простой вор хоть немного задержался бы поглазеть на купол и простор подземного озера. Женщина же почти сразу развернулась и удалилась обратно.

Акйил сосчитал до ста и выволок окоченевшее тело на мостки. Руки и ноги не гнулись, с одежды текло. По лестнице за ним протянется мокрый след, но тут уж ничего не поделаешь. Не оставаться же навсегда под водой, да и неизвестно, сколько еще людей – или кшештрим? – обитает в этой странной крепости. Надо было выбираться, уносить ноги, пока еще кто не пришел. От холодной воды ныло все тело, да еще кинжал…

Акйил осторожно вспорол шов на изнанке балахона и опустил оружие между сукном и шерстяной подкладкой. Кинжал провалился до самого подола. Он пошевелил пальцами – они послушно распрямлялись и сгибались, но Акйил их не чувствовал. С этим разберется потом, когда окажется в безопасности.

Он, стараясь не шуметь, поволок свинцовые ноги сквозь чрево горы к наблюдательному посту на вершине – к вратам, к Аннуру.

* * *

В глазах императора пылал огонь.

– Ты все еще в трансе.

Акйил кивнул.

– Выйди.

Он обдумал ее требование. Из ваниате он не чувствовал ничего: ни страха, ни гнева, ни вины. Впервые в жизни ему не хотелось притворяться, не тянуло ни драться, ни убегать. Он задумался, каково будет сохранить такую свободу навеки.

– Выйди, – повторила Адер.

Акйил медленно, обдумано вдохнул через нос. Пахло камнем и дымом. С выдохом он отпустил ваниате.