Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

Та темными глазами смотрела на него. Во взгляде не было ужаса, не было гнева, не было вызова, не отражалось страдание истерзанного тела. Даже вблизи он не взялся бы определить ее возраст. На первый взгляд молодая: ни одного седого волоса, гладкая, нежная кожа, но было в ней что-то неуловимое, нашептывающее о старости. Удерживая его взглядом, женщина попыталась заговорить, задохнулась, сплюнула кровью.

– Монах хин, – выговорила она.

– Как узнала? – вскинул брови Акйил.

– Одежда. – Она, указывая, приподняла подбородок. – Глаза.

– Ты кто?

– Не важно. Возьми семя. – Она с трудом протянула к нему ладонь, разжала окровавленные пальцы.

В ладони лежало… что-то. Что-то темное, с большой орех, но не орех. Как будто в мире пробили дыру прямо в ночное небо. Акйил видел по ту сторону звезды, десятки сверкающих звезд в такой тесноте… Голова у него поплыла. Закрыв глаза, он осторожно подышал. Со второго вздоха головокружение унялось.

Снова открыв глаза, Акйил заметил, что женщина наклонила ладонь, и стало понятно, что лежащее на ней «семя» – не дыра, а что-то наподобие гладкого камушка неправильной формы. Женщина слабой рукой кинула семя ему. Акйил машинально поймал, не дал упасть на пол.

– Что это? – в своем вопросе ему послышался голос Гелты Юэль.

– Оружие, – шелестом камыша отозвалась она. – Уничтожитель… самое опасное… неббарим…

Режущий кашель оборвал ее речь. Женщина повернула голову, стошнила кровью, сплюнула и хотела еще что-то сказать, но только простонала.

– Что за оружие? – склонившись над ней, спросил Акйил.

Он чуял ее кровь, пот и еще что-то – неправильное, страшное, как гниль.

– Зимой… – выдавила она. – Дождись зимы.

– Зачем? Что будет зимой?

Женщина невидящими глазами уставилась сквозь него. Потом снова нашла его взглядом.

– Ты… откуда?

Акйил молчал, не зная, солгать или ответить правду.

– Аннур? – В голосе появилась настойчивость. – Ты из… Аннура?

– Я от императора, – наконец решился Акйил.

– Нет… – Она снова смотрела мимо него, будто видела за его спиной всю громаду Рассветного дворца.

– Да.

– Ей нельзя… – Женщина выкашляла большой сгусток крови, сплюнула, очищая рот, и снова начала. – Ей отдавать нельзя.

Он нерешительно кивнул. Видно, этого показалось мало. Женщина приподнялась на локте, ухватила его за грудки, притянула так близко, что видны были прострелившие белки глаз сосудики.

– Спрячь его. Хорошо спрячь. Если император узнает… – Она захлебнулась, давясь, разинула рот, булькнула: – Конец…

– Чему? – добивался Акйил. – Чему конец, если она узнает?

В глазах женщины ему почудилось удивление.

– Всему, – шепнула она. – Всему.

Ткань балахона выскользнула из ее пальцев. Голова упала, стукнув затылком о камень, в глазах стало пусто. Он пальцем пощупал ей горло – пульса не было. Вглядываясь в мертвое лицо, Акйил врезал в память сама-ан.

Эта женщина – кшештрим. Правда, как зажатый в его кулаке предмет, была невозможна и неоспорима.

Если верить Адер, императоры Малкенианской династии веками не допускали к кента горстку уцелевших кшештрим. Но когда империя в огне, когда сидящий на троне не умеет пройти через врата, кшештрим снова вольны ими пользоваться. Один вопрос: зачем?

Он занялся камнем, который женщина назвала «семенем», покатал его на ладони. На вид – словно уголь, а на ощупь – как вода. Акйил, и держа его в руке, не мог уложить в голове, что это настоящая вещь, обладающая плотностью и весом. Семя представлялось пустотой, отсутствием всего. Только сомкнув пальцы, скрыв камень от глаз, Акйил ощутил его реальность.

«Оружие… уничтожитель…»

«Если император узнает, всему конец…»

Слова чиркнули по спине ледяным лезвием.

Поколебавшись. Акйил уложил предмет в кармашек за подкладкой балахона. Семя уместилось между зубом и ожерельем. Выпрямляясь, он пощупал ткань пальцами. Толстая и грубая, она скрыла даже украденный в прошлый раз кинжал, а эти вещицы намного меньше. Адер до сих пор его не обыскивала, с чего бы ей теперь начинать? Однако она ждет его возвращения, и ждет скоро. Чем дольше он задержится, тем больше у нее появится вопросов, а ответов у него нет.

Мертвая женщина, мертвая кшештрим, смотрела в темноту. Мальчишкой он успел бы обшарить покойницу в десять ударов сердца. И сейчас потратил немногим больше. Однако нашел только поясной нож – из простой стали, а не из невиданной материи меча – и что-то вроде птичьей косточки на шнурке вокруг шеи. Странно, зачем бы бесчувственному созданию носить украшение, но задумываться об этом было недосуг. Акйил резко дернул, порвал шнурок и сунул косточку в тот же потайной кармашек.