Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

– Она могла его забрать, если больше не полагалась на защиту Засидки. Или, придя сюда, обнаружила, что оружие пропало.

– Кто еще знает дорогу? – Гвенна кивнула на кента. – Кто может в них пройти?

– Монахи хин.

– Только их никого нет в живых.

– Почти никого. А оставшиеся ничего не знают о кента.

– Значит, не они. Кто еще?

– Ишшин. Императоры Аннура.

– Императоры.

– Именно для того Кадена, как и его отца, отдавали в обучение хин, – кивнул историк, – чтобы открыть им доступ в ворота.

– А они здесь не бывали? – спросила Гвенна.

От одной мысли об этом у нее разболелась голова, но, если послушать Киля, Аннур был от них всего в нескольких шагах.

– Почему никто из Малкенианов давным-давно не обчистил вашу сокровищницу?

– Не сумели бы войти. – Киль указал на ведущую в глубину крепости дверь. – Они бы их просто не увидели. Приходили, но полагали, что здесь – всего одна камера на горной вершине. Подобие сторожевой вышки, не более того.

– А как насчет Адер?

– Она не прошла обучения у хин. Кента для нее так же недоступны, как для вас.

Гвенна хмуро разглядывала врата.

– Что будет, если я попробую пройти?

– Вас не станет.

– Умру?

– Значительно больше того.

Она попробовала представить себе, что может быть больше смерти. Ни трупа, ни крови, нечего хоронить или сжигать, полное отсутствие, словно она никогда и не рождалась на свет. Эта мысль в равной мере ужасала и завораживала. Гвенне больше не хотелось умереть – это она поняла после схватки с кеттралом, – но такое вот небытие представлялось настолько чистым, бесскверным… Просто не быть. Ее пробрал озноб – то ли от ветра снаружи, то ли изнутри.

– Тогда вернемся к вашей подружке. Ей одной были подвластны и кента, и песенный замок.

– Вскрыла проход, по всей вероятности, она, – кивнул историк.

– Может, она давно перенесла оружие в безопасное место, а вернулась просто навестить напоследок родные места?

– Или кто-то еще прошел сюда за ней, нашел тела, ее и габбья, и унес оружие вместе с семенем.

– Кто еще? Вы сами говорите, что сквозь эту дрянь почти никому не пройти.

– «Почти никому» не значит «никому». – Он посмотрел мимо нее на врата. – К тому же прожитые века научили меня ставить под сомнение то, в чем уверен.

Гвенна с досады оскалила зубы. Внутри вспыхнула боль и тут же улеглась.

– Так или иначе, вся эта дрянь пропала. Семя, оружие и все прочее, и мы знать не знаем, кто уволок эту Кентову заразу.

– Одно нам известно, – серьезно ответил Киль. – Кто бы это ни был, он готовит войну.

Гвенна прищурилась на него:

– Постойте-ка. Вы кшештрим. Адер знает, что вы кшештрим. Вы могли пропеть себе дорогу сквозь все здешние замки. Если вас так волнует это семя и вообще оружие, почему вы за ним не присматривали? Не перенесли в надежное место?

– Это место и было надежным. Оружейная, охраняемая кшештримскими замками. Пустая крепость посреди безлюдного континента. До экспедиции я не подозревал, что здесь творится неладное.

Гвенна уставилась на него:

– Здесь неладно с тех пор, как ваши говнюки все отравили!

– Я о другом. О чем-то большем. И худшем.

– Похоже, ваша подружка понимала, в чем дело.

– У нее был талант вычленять связи и закономерности. – Он несколько мгновений провожал глазами снежинки. – Я должен вернуться в Аннур. Предупредить императора.

– Мы вроде как уже пару месяцев тем и занимаемся. Осталось спуститься по северным склонам, пройти предгорья, миновать равнину, надеясь, что на ней еще чисто, и искать, не одолжит ли кто лодку…

– Я должен идти сейчас же. – Он повернулся к кента. – Через них.

Дура, как сразу не поняла?!

– А… Вы можете захватить яйца. – Она выпалила эти слова, не успев обдумать. – Даже если мы все пропадем, яйца доберутся до места.

– Нет, – покачал головой историк.

– Что значит – нет?

– Пронести через кента яйца так же невозможно, как пронести, например, вас.

– А как же эта, как ее, Акста? Она как вошла? При ней ведь был меч? Не голой же она входила?

– Кента пропускают мелкие предметы и даже оружие. Но не пропустят ничего живого. Яйца они уничтожат.

Гвенна задумалась. Похоже на бред, но не более, чем то, что за этой хрупкой аркой лежит другой континент.

Они долго молчали, вглядываясь в очерченную кента пустоту. Гвенна поймала себя на острой зависти к этому человеку – нет, не человеку… Он волен уйти. Перед остальными сотни миль до чужого побережья, и спасибо еще, если не зараженного. А Килю просто шагнуть под арку – и он дома.

Если считать домом Аннур.

Она повертела в голове эту мысль. Экспедиция на юг представлялась ей изгнанием, отлучением от всего, что она знала и понимала. Но после месяцев в море, после скитаний в треклятой глуши Менкидока и в дебрях собственного ума Гвенна, оглядываясь назад, с трудом узнавала Аннур. Даже вернись она на Острова, что найдет? Дом? Нет. Женщины, что жила там, в том мире, в той жизни, больше не существует.

Она уставилась на кента. Если бы можно было шагнуть в них и попасть, куда захочется, куда бы она ушла? Казалось бы, простой вопрос, но ответа у нее не было.

Гвенна мрачно отвернулась.

– Сделайте милость, когда вернетесь в Аннур, пошлите за нами какой-никакой кораблик.