Пепел перемен, Том 4: Ни богов, ни королей

Король стал посещать храм чаще и проводить там столько времени, сколько мог, однако Марта совсем перестала появляться. Всё это не могло пройти незамеченным мимо матриарха, и не зажечь иссушающее пламя ревности в праведном сердце Пречистой Агны. Наконец, Эдвальд, догадался, что, должно быть, ей кто-то сообщает, что король в Храме, а она не покидает своей комнаты, пока тот не уйдёт. Тогда он переоделся в простую послушническую одежду, скрывающую лицо, и пришёл в Храм Троих с твёрдым намерением разыскать девушку. Сев перед алтарём Аминеи, он стал ждать.

Когда же Марта, на его счастье, пришла в молельный зал, он ни единым звуком или движением не выдал себя, а после молитвы проследил за ней до самой её комнаты в церковной пристройке. Там он сбросил капюшон и открыл изумлённой девушке своё лицо. Марта пятилась, просила его величество уйти, но Эдвальд лишь подходил всё ближе.

— Я послушница Троих, я служу богам… Вы посягаете на мою честь… На честь Церкви! — дрожащим голосом умоляла девушка, но король заключил её в объятия, не слыша ничего вокруг.

Невероятными усилиями послушнице удалось освободить руку, отвесить королю хлёсткую пощёчину, и, извернувшись, убежать так быстро, как она только могла. Случившееся невероятно оскорбило короля и привело в ярость, но ему ничего не оставалось, кроме как так же тайно вернулся в замок.

Разумеется, ни она, ни Эдвальд не могли никому об этом рассказать, но Агна всё же узнала о случившемся, и ревность к девушке сменилась ненавистью. На следующий день после этого, когда послушница Марта возвращалась в комнату только со знакомым исповедником, её арестовали по обвинению в колдовстве. Поводом послужила найденная в её комнате книга «Боги и демоны», которую та достала из библиотеки Чёрного замка через своего друга, послушника Рутвена.

Многим было известно, что инквизитор Грегорион Нокс, её близкий друг, отбывший по заданию Храма, пропал без вести и, возможно, погиб. А потому на духовном суде, девушку обвинили в попытке обратиться к иномирским сущностям, быть может, даже самим владыкам Ада, чтобы его вернуть. Марта молила о пощаде, заявляла, что невиновна, но её слова остались без внимания. Главным судьёй была, разумеется, матриарх, а вызванный во дворец правосудия король лишь холодно заявил, что Церковь должна бороться с внутренними врагами столь же беспощадно, как и с внешними. В голосе его, как и ожидала Агна, звучала злость и обида, и матриарх была этим довольна.

О празднике и выступлении его величества город знал задолго до срока. Перед Храмом Троих за несколько дней вырос помост, куда можно поставить кресла и разместить стражу, а рядом с помостом выстроили эшафот со всеми необходимыми устройствами для поистине зрелищной казни. Эдвальд настоял, чтобы кресла не были слишком мягкими. Придворные, считал он, должны привыкать к неудобствам во всём, чтобы, когда придёт время, быть готовыми терпеть скудную еду, жёсткие кровати и прочие лишения военных походов.

Сами же придворные слушали это, больше всего боясь выказать жестом или взглядом хоть малейшее неудовольствие или страх. Слухи в замке разносятся быстрее, чем пыль по летней дороге, поэтому каждый знал и об отсечённых языках, и об отрезанных ушах, и об изуродованной спине несчастной фрейлины.

Во время праздников и выступлений командующий гвардией был обязан находиться возле короля, но в этот день Дэйн Кавигер попросил командующего городской стражей Хассера Гвила устроить тренировку с оружием, на которой он, Дэйн, должен поделиться со стражниками боевым опытом. Сир Хассер, ни секунды не думая, согласился: он не хотел присутствовать при казни своего брата, сира Гримуальда Гвила, бывшего рыцаря королевской гвардии. Такая причина отсутствия командующего устроила его величество.

Эдвальд даже благодушно заметил, что подобные тренировки стоит проводить почаще. Ведь несмотря на скорое создание ордена Железной руки, корона не собирается списывать городскую стражу со счетов, а потому каждый стражник должен быть готов выслеживать и истреблять внутренних врагов для спокойствия королевства. Бывшие городские стражники не останутся без дела, а отправятся патрулировать тракты королевства небольшими отрядами. Дэйн на это лишь учтиво кивнул, ни единым словом не дав понять, что эта идея ему не нравится.

Явос Таммарен же просто сказался больным и пожелал в этот день остаться в замке. Учитывая преклонный возраст верховного казначея, король с лёгкостью поверил ему и позволил провести день в покоях.

В день праздника природа оказала городу услугу, подарив солнечную погоду. Небо не было безоблачным, но облака закрывали светило в тот самый момент, когда ещё чуть-чуть и стало бы слишком жарко. Пречистая Агна сказала королю, что это знак божественного одобрения, а если сами боги открыто выказывают своё одобрение, то больше бояться некого. Эдвальд ответил, что пропасть между страхом и опасением столь же глубока, как между позорным бегством с поля боя и отступлением, чтобы после неожиданно нанести ответный удар.