Пепел революции

На протяжении последующих многих лет заключенный ежедневно ждал несколько секунд прозрения, чтобы запечатлеть в сознании письмена Бога, а потом, если его жизнь так и закончится в этом мешке, то попробовать расшифровать их. Еще через много лет, он смог выучить так хорошо письмена, что знал их досконально. Он уже забыл, как его зовут, почему его сюда посадили. Он был уверен, что весь мир — и есть этот колодец, что Вселенная — это тьма, а на несколько секунд изредка поднимается солнце, чтобы снова исчезнуть на долгое время.

После многих тысячелетий поисков, он смог узнать послание Бога. Ему открылись тайны мироздания и всего сущего. Человек нашел покой и сам стал просветленным. Единственное, ради чего он дальше жил, когда время согнуло его спину, а волосы некогда цвета воронова крыла стали совсем белыми — это ягуар. Он влюбился в зверя, в это живое воплощение всего сущего, прошлого и будущего.

За те десятилетия, когда ягуар находился через решетку, он ни на день не постарел, а так же спокойно и безразлично посматривал на человека, который разгадал его тайну. Ягуар иногда начинал светиться в темноте, и тогда человека объяло неземное блаженство, радость и упокоение.

— Это легенда индейцев Месоамерики, — произнес Кильчевский, — кидая настороженный взгляд назад, где плавая в опиумных облаках, путешествовали в своих вселенных молодые студенты. Я знаю ее.

— Это так, — примирительно отозвался добродушный старик. Действительно, многие индейцы до сих пор ее знают, правда, в самых глухих уголках Америки, куда цивилизация толком так и не добралась. Однако, дослушай меня. Эта история имеет окончание, о котором не знают белые, потому, что местные жители никогда никому не расскажут. Окончание и последствие.

— Однажды в тех краях случилось сильное землетрясение и колодец с двумя заключенными частично обрушился. Теперь человек не мог наблюдать пророка Бога, перед ним была только безмолвная и бездушная стена камня.

Долгие недели он выл от тоски и безысходности, что единственная радость его существования была отнята. Человек уже давно был глубоким стариком и понял, что его теперешний долг — это сделать так, чтобы его озарение и послание Бога не умерли вместе с ним. Он выломал голыми руками огромный камень с относительной плоской поверхностью, и по кругу стал выцарапывать знак Божьей милости на ней своими ногтями. Он работал в полнейшей темноте, наощупь, его ногти быстро обломались, но он ждал, чтобы они опять отросли, и упорно продолжал писать. Он использовал письменность, которой научился много десятилетий назад, когда был юношей и которой уже давно никто не знал. Жрецов его бога давно не было в живых, другие люди его народа превратились в дикарей, первобытных туземцев, который и не подозревали, что их отцы и деды сотрясали своим могуществом всю Вселенную. Конечно, тот артефакт, который он создавал, был всего лишь жалким отражением, неумелой подделкой того, что он сам видел, но он должен был передать послание хоть в таком виде. Наконец, его работа была окончена, и человек лег на камень и приготовился к смерти.

На следующий день тюремщик спустил вниз еду и воду, как и многие десятилетия до этого, но в первый раз никто их не взял. Заключенный пропал, исчез вместе с огромным камнем, на котором лежал. Камнем, огромной силы и наполненным хоть отголоском, но велением Бога. Старый тюремщик, который был почти ровесником колодца, спустился вниз с огнем проверить, но как ни искал, человека не было. Да и что там было искать, крохотную камеру, единственную в глубине горы, со сплошными каменными стенами толщиной сотни метров? Никто не знает, куда он исчез и где сейчас камень, с записанными письменами бога.

— Это заключение истории, молодой человек. То, что ни один дикий индеец из джунглей Гватемалы никогда вам не расскажет.

Кильчевский завороженно смотрел на старика.

— Это еще не конец?

— Как сказать. Может и конец, а может и нет. Я знаю, где этот камень.

Кильчевский так резко подался вперед, что наркоманы на лавке неодобрительно заворчали.

— У одного человека. И он находится примерно в том районе, куда вы направляетесь. Вы, должно быть, слышали о нем. Может, слышали даже, что он абсолютный безумец или абсолютный гений. Все это правда. Все, что о нем говорят — все правда. Но только часть правды. Помните, древнеиндийскую притчу про то, как пятеро слепых спорили о том, на что похож слон? Первый говорил — на руку, второй — на толстую колонну, третий — на лист лопуха, четвертый — на большую бочку, пятый — на змею. Потому, что первый ощупывал хобот, второй — ногу, третий — ухо, четвертый — бок, в пятый — хвост. Так и все, кто его знают, такие же слепцы. Они все рассказывают об этом качестве человека, но не могут заметить всего его величия.

— Как? Как же его зовут?! Я смогу с ним увидеться?!

— Увидеться? Вполне. Крым не такой большой полуостров, чтобы не смогли встретиться два таких замечательных человека. А зовут его просто, Слащев. Яков Александрович.