Пепел революции

— Это уже получше. Скорее всего, получится, но шансы провалиться тоже велики. Мы решили спрятать вас там, где точно никто не найдет.

— И как же?

— Ну, где прятать вещь, чтобы ее никто не нашел? Ну? Не знаете? На самом видном месте!

— Вы хотите, чтобы я сдался в плен и заявил о намерении вступить в партию?

Нефедов прыснул.

— Ох, Евгений Яковлевич. С вашим чувством юмора только выступать артистом оригинального жанра. Нет. Мы устроим вторжение на Кубань.

У Кильчевского перехватило дыхание.

— Как вторжение?! Ради меня? Чтобы прикрыть мою высадку на Кубани?!

— Ну, это не совсем вторжение, но приличный такой десант. Да, из-за вас, не только, конечно, но по большому счету.

— Так все внимание будет сосредоточено на этом участке, как же я растворюсь среди местного населения?!

— А вы сами подумайте. Красные будут полностью заняты отражением военной угрозы, и им будет совсем не до ваших поисков. Это идеальное решение, поверьте.

— А у нас есть столько сил, чтобы высадить серьезный десант? — Кильчевский до сих пор не верил, что ради него и его задания командование белых начинает целую военную операцию и отправляет личный состав, которого и так катастрофически не хватает.

— Евгений, ты вообще, сколько сидишь в своей деревне? Понятное дело, здесь тихо и приятно. С такой-то дамой, — он бросил взгляд на Изабеллу. Ты новостями вообще не интересуешься? А если бы не я, а комиссар постучал в дверь, чтобы делал?

— Я читаю регулярно газеты, но они наполнены какой-то чушью и ура-оптимизмом. Слышал, что на севере какие-то бои, но они всегда там ведутся с разной интенсивностью.

— Вкратце расскажу, времени мало, — он глянул на часы, потом в окно.

Тут пришел с прогулки Андрей и, вежливо поздоровавшись с Нефедовым, направился в свою комнату.

— Это что еще за фрукт? — подозрительно спросил гость.

— Не обращайте внимание. Это студент, раненый на фронте. До госпиталя бы он не дожил, я забрал его и тут он стал поправляться. Милый юноша.

— А, ну хорошо. Твоя доброта, Евгений, тебя когда-то погубит. Так о чем мы?

— Военное положение.

— Точно. Ситуация такая. В Москве временно одержали победу «радикалы» и направили почти все силы на запад, в сторону Польши. Пока у них наступление развивается успешно, но продуманная у них стратегия или же это временное везение пока сказать сложно.

— Так почему бои на Перекопе оживились, если сейчас у красных другие заботы?

— А это господин барон. Врангель, то есть. С военной точки зрения он делает огромную ошибку, но с политической, наверное, прав.

— Это как?

— Ну смотри. Да, сейчас красные наступают на Польшу и оставили против Крыма незначительные заслоны. Да, мы вышли в Северную Таврию, дальше что?

— А какие силы есть?

— Всего участвуют в операции силы, насчитывающие до пятидесяти тысяч штыков и двадцати пяти тысяч сабель. Минус неполная комплектация, минус резерв, минус охрана Крыма, минус твоя операция. Где-то половина от этого в активных боях, плюс-минус. Как бы ты поступил?

— Сил очень мало, я бы основное направление избрал западное, в сторону Румынии, а там, чем черт не шутит, и Одессу отбить. А если и очень повезет, то войти во взаимодействие с поляками.

— Такого же мнения придерживается и Слащев, но приводя другие аргументы. Он же у нас большой патриот и упирает на военные и экономические аспекты. Но Врангель избрал другое направление, восточное. Говорит, что на Дону, когда туда дойдут, можно будет мобилизовать людей в армию.

— Я очень сомневаюсь в этом, на Дону людей-то не осталось. Чего он вообще затеял эту операцию?

— Врангель сам не очень хотел. Союзники наседали, говорили, вот, мы тебе столько поставили техники, а ты не отрабатываешь свои обязательства. Да и не мог он больше тянуть, в Крыму скопилось слишком много людей, они томились бездельем и чинили всякое беззаконие. Если бы он еще протянул еще хоть пару месяцев, то началась бы абсолютная анархия.

— То есть, он уступил нажиму союзников и занял те многие тысячи людей, которые скопились в Крыму? А Слащев в каком качестве? Я думал, он заслужил командовать всех операцией.

— Все так думали. Но Врангель слишком опасается его талантов и популярности. Слащев может сделать слишком многое, и тогда все зададутся вопросом: а кто, собственно, такой Врангель. Во время германской войны барон особой славы не сыскал, во время Гражданской тоже был далеко не на первых ролях. Как-то внезапно сделал себе рекламу, как Спасителя Отечества и добился ухода Деникина, насколько талантливого генерала, настолько и политически безграмотного. Слащев сейчас командует небольшим подразделением на западном направлении. Против, разумеется, многократно превосходящих сил противника. Поле виртуозной операции по взятию Мелитополя и защиты плацдарма до подхода основных частей, в настоящий момент силы ему даны подчеркнуто слабые и некомплектные для того, чтобы он потерпел поражение и популярность, как военачальника, уменьшилась.