Пепел Вавилона

Все восемь его родителей столпились вокруг, слегка напирая и взявшись за руки, прямо как в детстве. И Холден заплакал, снова став маленьким мальчиком, окруженным заботой любящих и сильных восьми родителей. А теперь он стоял среди них, самый сильный из всех, потрясенный любовью, радостью и кошмарным пониманием, что и тот мальчик, которым он когда-то был, и родители вокруг него, какими они когда-то были, уже исчезли и никогда не вернутся. Они тоже рыдали. Отец Димитрий, мама Тамара, отец Джозеф. И новая семья Холдена.

Наоми прижала руку к губам, словно пыталась сдержать слова или эмоции. Алекс улыбался так же широко, как и родные Холдена, его глаза сверкали. Авасарала и Бобби выглядели довольными, как люди, устроившие отличный сюрприз. Удивительно, но Кларисса Мао с перебинтованной рукой, стоявшая в одиночестве, содрогалась от едва сдерживаемых рыданий. Амос посмотрел на всех так, будто вошел, когда как раз досказывали анекдот, пожал плечами и решил не вмешиваться в это не пойми что. Холдена накрыл прилив теплых чувств к нему.

— Стойте, стойте, — сказал он. — Вы должны познакомиться... кое с кем. Наверное. Это Наоми.

Все родители повернулись к ней. Глаза Наоми слегка расширились. Вероятно, только Холден заметил, как ее ноздри чуть-чуть раздулись в панике. Повисла неожиданная пауза, неловкий момент, когда он увидел Наоми их глазами. Вот астерка, с которой спит их сын. Вот бывшая любовница человека, уничтожившего весь мир, олицетворение всего случившегося. Одна из них. Это длилось одну секунду, потом еще одну. Огромную, как космос между мирами.

— Я так много о тебе слышала, дорогая, — сказала мама Элиза, подошла к Наоми и обняла ее.

Остальные последовали за ней, выстроившись в очередь, чтобы поздороваться. Но Холдену не померещилось. Те секунды были. Даже когда обе семьи слились — отец Димитрий, отец Антон и Алекс разговаривали о кораблях, мама Тамара и Амос смотрели друг на друга с чем-то вроде приятного замешательства — Холден ощущал сомнения. Родители полюбят ее, если он попросит, но она не из их породы.

Он почти не замечал стоящую рядом Бобби, пока та не заговорила.

— Такая уж у нее манера. Она находит способы отплатить.

Она кивнула вглубь комнаты. Авасарала стояла там в одиночестве и смотрела на них, улыбаясь одними губами. Холден подошел к ней.

— Они уверяли меня, что у них всё нормально, — сказал он. — Когда мы разговаривали, они утверждали, что опасность им не грозит.

— И до сих пор это было правдой, — ответила Авасарала. — Реакторы там пока работают. И у них больше запасов провизии, чем у других. Они протянули бы еще... возможно, месяц? Откуда мне знать? Консервы. Да кто на хрен теперь сам делает консервы?

— Но ты их эвакуировала.

— Еще неделю или еще месяц. Но не год. Они не были бы в безопасности вечно, а когда поняли бы, что дело труба, все места были бы заняты. Я дала им приоритет в эвакуации. Я это могу. Я же теперь босс.

— А где...

Она пожала плечами.

— Они получат жилье здесь или на L-4. Не такое огромное, как в Монтане, но они будут вместе. Это я могу устроить. Может, когда-нибудь они даже вернутся на ферму, когда всё закончится. Случались и более удивительные события.

Холден пожал ей руку — холодную и более сильную, чем он ожидал. Авасарала впервые посмотрела ему в глаза. Теперь и ее глаза улыбались.

— Спасибо, — сказал он. — Теперь я твой должник.

Ее улыбка перестала быть официальной, холодной и отстраненной. Авасарала тихо хмыкнула.

— Это уж точно, — сказала она.

Глава десятая

Авасарала

Она больше не спала. Ну, или сон просто не помогал. Ее тело не погружалось в пружинистый матрас, как привыкло за годы, прожитые при нормальной гравитации, и он казался слишком жестким и слишком мягким одновременно. Сон предполагал отдых, а отдыху больше не было места. Она закрывала глаза, и разум будто летел кубарем вниз со звезды. Уровень смертности, поставки, рапорты службы безопасности — все, что наполняло так называемые дневные часы, заполнило и ночи. Уснуть означало лишь растерять остатки способности рассуждать логически. Сон не был похож на сон, скорее на пару часов кататонии, а потом возвращение к вменяемому состоянию на восемнадцать-двадцать часов, прежде чем снова сойти с ума. Дерьмово. Но надо было что-то делать, и она делала.

У нее хотя бы был душ.

— Похоже, Бобби Драпер удалось не дать Холдену испоганить миссию, — сказала она, пока сушила волосы. Апартаменты мягко светились голубым, будто обещая рассвет. Хотя рассветы на Земле теперь выглядели не так. — Мне она нравится. Я за нее волнуюсь. Она слишком долго просидела за столом. Ей это не подходит.

Она просмотрела сари в шкафу, пробегая пальцами по ткани и прислушиваясь к звуку, и остановилась на зеленом, переливавшемся, как панцирь жука. Золотая вышивка по краям, сверкающая под искусственным солнечным светом, придавала ему одновременно жизнерадостности и величественности. И у нее имелось подходящее янтарное ожерелье с нефритом. Человечество в полной заднице, а она должна волноваться о том, как выглядит на встречах. Смехотворно.

Вслух она сказала: