Пепельные цветы

— Успокойтесь, Ллойд, — улыбнулся Липси. — Гленда имела в виду меня.

— Успокойтесь и вы, — возразила Гленда, которая совсем уже раскраснелась и больше всего, наверное, хотела уйти от этой темы. — Я имела в виду Маклахена.

— Хм… — пожал плечами Ллойд. Да, эта девочка совершенно не разбирается в людях. Слишком юна, рафинирована и, скажем прямо, глуповата. — Хозяин — очень сильный человек. Я как-то видел, как он колет дрова для камина. Очень сильный человек.

— Давайте говорить о другом! — не выдержала Гленда.

— А кто это — другой? — поднял брови Ллойд. — Я не знаю другого.

— Я слышала эту вашу шутку уже раз пять, — отмахнулась Гленда. — Остальные — не меньше. Придумайте что-нибудь новенькое, Ллойд.

— Чупаллино-Чупсоллоне, — сказал он, немного поразмыслив.

— Что? — не поняла она.

Ллойд довольно рассмеялся.

— Ну, вы же просили придумать что-нибудь новенькое, ха-ха-ха. Чупаллино-Чупсоллоне. Смешно, правда?

— Да уж, очень, — недовольно дёрнула плечами Беатрис и убрала с его колена руку.

— Кокаллино-Колаллоне, — улыбнулась Гленда, принимая условия игры.

— Синьор Баблгам! Нет… Синьор Шнобельгам.

— Ха-ха-ха… Э-э… Шмыг-шмяк.

— А? — не понял Ллойд.

— Ну «Тик-так» же! — пояснила девушка. — Леденцы. Ну?

— Батончик «Вилки-Клей»!

— Батончик «Киллер-Шоколад»!

— Какая хорошая вышла бы из вас пара! — раздражённо покачала головой Беатрис.

Весёлая улыбка сползла с лица Гленды. На глаза моментально навернулись слёзы.

— Зачем вы так, Беатрис? — обиженно произнесла она.

— Не знаю, — смутилась Беатрис. — Простите, Гленда. Я стала какая-то нервная и злая. Простите, бога ради.

Гленда кивнула. Встала и отошла к окну.

— О, боже! — воскликнула она, присматриваясь, прижимаясь лицом к стеклу. — Что это?!

— Что? — замер на месте Липси, который всё прохаживался по гостиной, совершенно, кажется, не слушая их разговора.

— Что там? — тревожно напряглась Беатрис.

— Красота какая! — Гленда махнула рукой, подзывая.

— Да это же… Да это же северное сияние! — вскричал Липси, быстро подойдя к окну. — Ну да… Настоящее северное сияние…

Беатрис вскочила с дивана, бросив Ллойда одного, совсем одного. Ему сразу стало холодно и пусто.

— Северное сияние? — пробормотала она, тоже устремляясь к окну. — Откуда ему взяться?

Ллойд поднялся, пошёл следом.

К небольшому окну было уже не пробиться, потому что возле него столпились Беатрис, Липси и Гленда. Но через плечо Беатрис (которое он, улучив момент, чмокнул) ему было видно край полыхающего на чёрном небе тусклого зеленоватого пламени. Оно металось, вихрилось, дрожало, то разливаясь по всему горизонту, то сжимаясь в узкие острые лезвия. Оно то степенно проплывало из конца в конец неторопливой медузой, то вдруг превращалось в стремительную птицу, раскинувшую крылья на несколько миль.

— Красота какая! — восторженно прошептала Гленда.

— Это страшная красота, — покачала головой Беатрис.

— Чего же тут страшного, милая? — Ллойд улыбнулся, успокоительно погладил её по плечу, быстро чмокнул в завиток волос над стройной шейкой.

Он вдруг почувствовал… Он впервые ощущал это осознанно, не абстрактно, не вообще, а конкретно — по отношению вот к этой женщине, едва уловимый аромат духов которой остался на его губах и сладко тревожил ноздри. Да, да, он почувствовал желание. Ему вдруг захотелось обладать ею — стискивать в объятиях, слышать её смиренный и такой зовущий шёпот, увидеть её отстранённый покорный взгляд, подавлять её, причинить ей страдание, может быть, даже, — боль.

Беатрис, вероятно, почувствовала что-то — обернулась.

— Что, милый? — спросила, заметив, наверное, что-то в его глазах.

— Может быть… — он не знал, как сказать это. Он никогда не говорил такого женщине. — Может быть, мы… уйдём отсюда?.. Я…

А она вдруг понимающе и немного смущённо улыбнулась и, наклонившись к его уху, прошептала:

— Ты хочешь любить меня?

— А?.. — он растерялся. — Конечно хочу. Я и люблю тебя. Разве нет?

— Т-ш-ш, — её дыхание защекотало в ухе. — Не так громко, любимый.

Но Липси и Гленда ничего не замечали — они не отрываясь смотрели в окно, за которым бушевало сияние.

Беатрис быстро поцеловала его в скулу под ухом, потянула за руку.

Лицо её было взволновано и… азартно, да. Какое-то новое, неведомое Ллойду выражение трепетало на нём — глаза её странно горели, ноздри раздувались… Оно даже стало менее красивым, это лицо. Незнакомым. Пугающим.

И потом… Он никогда ещё не… не был с женщиной наедине, в… А Беатрис, она так серьёзна сейчас, будто…

— Какая прелесть! — Гленда обхватила ладонями свои исхудалые щёки. — А может быть, выйти на улицу? На окне столько пыли, что не видно всего этого чуда.

— Ну, почему бы и нет, — отозвался Липси. — Пуркуа бы не па.

— А пойдёмте пускать фейерверки, а?! — воскликнул Ллойд. — Я совсем забыл! У меня же есть несколько петард. Брал специально, чтобы отметить день рождения.

Беатрис остановилась, удивлённо глядя ему в лицо, отпустила его руку.

— Ой, здорово! — захлопала в ладоши Гленда. — Пойдёмте! Фейерверки под… под северным сиянием — это, наверное, так красиво!

— У тебя день рождения, милый? — удивилась Беатрис.