Пепельный рассвет

Долго раздумывать над дальнейшими действиями я не стал. Поправил кляп, которым заткнул рот своей ноше на случай, если та внезапно придет в себя, поднял крышку своего «гроба» да, затянув потуже шнуры, связывавшие Трогара, закинул его на свое место. Глядишь, повезет, покатается вместо меня. Вернул на место крышку, постаравшись покрепче прижать ее к домовине, и, отыскав на дне повозки действительно валявшиеся там мешки, наскоро их перебрал. Убедившись, что не ошибся сам и не был обманут слугой предстоятеля Горного Дома, я нацепил на себя уже ставшую привычной амуницию, сложил скарб из двух мешков в один, принайтовал его к рюкзаку и, закинув его себе на плечи, попер прочь от лагеря. На этот раз в другую сторону… к Горному. К счастью, за прошедший день караван проделал не такой уж большой путь, так что, хорошенько разогнавшись, я имел все шансы добраться до города еще до рассвета. И ведь получилось, благо сейчас этот путь я проделал, можно сказать, налегке. Все же весь мой скарб весил вдвое меньше, чем Лия, которую не так давно, мне довелось нести от лагеря работорговцев до города.

Задерживаться в епархии отца Иммара я не намеревался, хотел лишь объясниться с Димом, а потом слинять прочь из этих мест. В конце концов, свет клином не сошелся на Приграничье и Пустошах. Денег у меня навалом, можно и по империи прогуляться… туристом!

Барон встретил меня с явным удивлением, но радушно. Вот только ожидаемой поддержки во время рассказа о своей «поездке» на встречу с инквизитором я от него не получил.

— Конечно, отец Иммар поступил дурно, — протянул Дим. — Но с другой стороны, тебе и впрямь нечего опасаться его преосвященства. Перед законом и Светом, как правильно заметил Трогар, ты абсолютно чист, а значит, никаких претензий у отца Тона быть не может, про насильное задержание я вообще молчу. Это нонсенс, Мид!

Я не выдержал. Сорвался и в голос, с чувством высказал все, что думаю об этой «святой» вере в непогрешимость церковников. И ладно бы Трогар! Слуга святого отца, ему по должности положено начальство пиарить, но Дим-то!

Барон слушал молча. Нет, действительно, пока я разорялся, он ни слова не проронил, а как выдохся… встал мой друг с кресла, звякнул в колоколец и, как только в гостиную вошел Гилд, указал ему на меня.

— Сударь Мид покидает наш дом и больше сюда не вернется, проводи его до ворот, будь любезен, — и сам шагнул к выходу.

Мажордом смерил меня презрительным взглядом и замер у двери. Еще и распахнул ее пошире. Понятно.

— Барон, два слова напоследок, если позволите. — Я глубоко вздохнул. Замер на полушаге друг мой… бывший, нехотя развернулся, ждет. Ладно, мне нетрудно, сам подойду.

Оказавшись в двух шагах от Дима, посмотрел на него — стоит статуй с мордой каменной, куда-то поверх моего левого уха взгляд вперил. И что такому доказывать? Как? И главное, зачем? Да черт с ним, фанатиком хреновым!

— Держи, барон Гумп, хорошее владение будет, ни одна тварь не пролезет, — вынул я из кармана пропуск в убежище, да и напялил с ходу ему на шею. О, смотрю, в глазах чего-то засветилось непонятное, недоумевающе-недоверчивое. Ожил, егерь бывший. — Позвольте пройти, барон.

Дим на автомате подвинулся, а сам в руках пропуск сжимает. Ага, глазам своим не верит, пощупать надо. Ну щупай-щупай, а я пойду… по холодку. Но не успел и десятка шагов по внутреннему двору сделать, как услышал торопливый стук каблуков за спиной. Обернулся, Лийка в объятия так и влетела. Поцеловала в щеку, «прощай» шепнула да, вывернувшись из кольца моих рук, из виду исчезла. Ну хоть она на меня зла не держит, и то славно.

Вышел я за ворота, вдохнул горный воздух, глубоко-глубоко, полюбовался на синеющее над головой небо без единого облачка, да и двинулся в торговые ряды, к отъезду готовиться. Вот так, хотел по империи погулять? Ну и гуляй, бродяга. Ныне тебя здесь ничто не держит. Вообще.