ПЬЕР

От владельцев журналов, страницы которых прославились излияниями в его адрес, он получил весьма настоятельные эпистолярные ходатайства на ссуды, предназначенные для покупки его написанного маслом портрета и изготовления с него гравюры для фронтисписа к их изданиям. Но здесь снова навязывались весьма печальные соображения. Всегда одним из наименьших устремлений Пьера было носить ниспадающую бороду, которую он считал наиболее благородной материальной отметиной для человека, не говоря уж о прославленном авторе. Но пока еще он был безбородым, и никакой хитрый парфюмерный состав «Роулэнда и Сына» не мог взрастить бороду, которая должна была пробиться для фронтисписа в зрелости в некое соответствующее время. Кроме того, его ребяческие особенности и общий облик ежедневно изменялось. Разве мог он предоставить свой авторитет для такого беспринципного обмана Потомства? Честь не позволяла.

Эти эпистолярные прошения обычно выражались в продуманно почтительном стиле, тем самым сообщая, что его глубоко почитаемый портрет должен быть обработан, поскольку это совершенно обязательно для получения с него выгравированной копии, о которой они и умоляли. Но один или двое из людей, которые случайно запросили у него гравировку его портрета, оказались менее внимательными к врожденному уважению к портрету любого другого человека, нежели к столь заметному гению, каким стал Пьер. Они, казалось, даже не помнили, что портрет любого человека обычно получает и действительно вызывает больше почтения, чем сам оригинал; так как знаменитого друга можно свободно хлопнуть по плечу, хотя ни в коем случае его нос на его портрете не ущипнёшь. Причина этого может заключаться в следующем: портрет скорее наделен правом почитания, нежели человек, поскольку какое-либо унижение портрета представить невозможно, тогда как многие неизбежно унижающие действия можно представить отнесенными к человеку.

Однажды он случайно столкнулся со знакомым литератором – соредактором «Ежемесячника Капитана Кидда " – который внезапно бросился на него из-за угла, поразив Пьера быстротой – «Доброе утро, доброе утро, … вы тот, кто мне нужен: … пройдемте один кружок со мной, я взял ваш дагерротип, … его уже выгравировали в мгновение ока, … он мне нужен для следующего выпуска»

Сказав это, этот главный помощник капитана Кидда схватил Пьера за руку, и в самой энергичной манере повёл его прочь, как полицейский карманника, когда Пьер вежливо сказал: «Умоляю, сэр, заметьте, пожалуйста, я ничего такого не сделал» – «Фу, фу – должно что-то иметься – общественная собственность – идёмте дальше – осталось уже только дверь или две» – «Общественная собственность!» – присоединил Пьер. – «Это может быть очень хорошо для „Ежемесячника капитана Кидла“; – это – точно капитан Киддиш, если он так говорит. Но я повторяю, что у меня нет намерения соглашаться» – «Нет? Действительно?» – кричал другой, поражено раскрывая Пьеру полноту самообладания, – «почему же, благослови, господи, вашу душу, …мой… портрет издан – давно издан!» – «Не могу помочь этому, сэр», – сказал Пьер. «О! идёмте, идёмте», – и старший помощник снова схватил его за руки с самой бесстыдной фамильярностью. Хотя юноша и обладал самым мягким нравом в мире, но при недостойном обхождении в нём иногда появлялся уродливый дьявол, весьма желающий быть вызванным из-за персональных непристойностей джентльменов литературной школы капитана Кида. «Взгляните, мой добрый малый», – сказал он, предоставив своей беспристрастной инспекции оба решительных кулака, – «отпустите сейчас же мою руку – и я отпущу вас. К дьяволу вас и ваш дагерротип!»

Этот инцидент, наводящий на размышления уже в то время, в дальнейшем удивительным образом повлиял на Пьера. Ведь теперь он видел, с какой беспредельной скоростью самый достоверный портрет любого человека мог быть взят с дагерротипа, тогда как в старину достоверные портреты имелись только у могущественной финансовой или духовной аристократии. Тогда вполне естественен вывод, что если в прежние времена портрет увековечивал гения, то теперь он всего лишь идеализирует болвана. Кроме того, когда каждый может отпечатать портрет, то истинных отличий у вашего портрета не будет вообще. Поскольку, если вы изданы наряду с Томом, Диком, и Гарри и носите пальто такого же, как у них, покроя, то как тогда вас отличить от Тома, Дика и Гарри? Поэтому, несмотря на всё это, такой неприятный мотив, как прямое личное тщеславие, помог оказать в этом вопросе влияние на Пьера.