ПЬЕР

Некоторые рьяные любители основной литературы эпохи, а также самопровозглашенные приверженцы его собственного великого гения часто подавали ему прошение относительно сведений, необходимых для написания его биографии. Они уверили его, что жизнь это самое недолговечное явление из всего сущего. Он мог бы чувствовать себя гораздо старшим, время могло пройти для него легко; но при любой внезапной и фатальной болезни сколько же его прошедших часов было бы занято фантазией, в которую он отбывал навсегда, оставив мир в крайнем неведении относительно того, какими были точная структура и цвет первых панталон, которые он носил. Эти видения, действительно, затрагивали его очень нежные чувства, заранее неизвестные наставляющим Пьера. Но когда Пьер решил, что вследствие его чрезвычайной юности его собственные воспоминания о прошлом вскоре слились во всевозможные фрагментарные реминисценции и общие неопределенности, то не смог не обнаружить, что не в его духе предоставлять такие материалы нетерпеливым биографам, тем более, что его руководящие проверенные авторитеты в этих вопросах из его прошлой карьеры теперь навечно отбыли за грань всякого человеческого общения. Его прекрасная матрона Кларисса была мертва уже больше четырёх лет. Напрасно молодой литературный друг, известный автор двух справочников и одной Эпопеи, – которого, если уж так случилось, стоит упомянуть, – горячо поддержал мотивы несчастных биографов, сказав, что, хотя это и неприятно, но нужно платить за известность; отступать было бесполезно, и все завершилось взятием с верхушки его шляпы корректурных оттисков его собственной биографии, которые, исходя из самых разумных соображений, были вскоре изданы для масс в форме брошюры, ценой всего лишь в шиллинг.

Для него было изумлением и огорчением, когда уже другие и менее деликатные претенденты присылали ему свои регулярно печатающиеся справочно-биографические циркуляры с его именем, вписанным чернилами, прося его удостоить их самих и весь мир скромным эссе о своей жизни, включая критические пометки на его собственных письмах; отпечатанный циркуляр огульно утверждал, что, несомненно, он сам знает больше о его собственной жизни, чем кто-либо другой из живых людей; и только он, собравший большие работы Глендиннинга, настолько высоко сведущ, чтобы проанализировать их и выдать окончательное суждение по их замечательному строению.

Теперь он находился под влиянием оскорбительных эмоций, порожденных вышеупомянутым факторами; такое преследование со стороны издателей, граверов, редакторов, критиков, коллекционеров автографов, знатоков портретов, биографов, просящих и протестующих литературных друзей всех видов привело к тому, что в юную душу Пьера проникли печальные предчувствия чрезвычайной неудовлетворительности от общественной известности, начиная с самых горячих предложений наиболее мучительной демонстрации его имени, – из-за них он с горечью был вынужден вернуться далеко назад.

И можно вполне поверить тому, что после замечательного всемирного жизненного открытия, так внезапно сделанного Пьером в Лугах, – открытия, которое в некоторые определенные моменты совершенно тимонизировало его, – ему удалось скомкать с особо нервным отвращением и презрением этот весьма плотный пакет, содержащий письма от его биографов и других неразумных корреспондентов, который, в менее тяжёлый час, он отнес бы к любопытству. И с почти адской усмешкой видя эту реальную кучу мусора, навечно уничтожаемого в огне, и чувствуя, как огонь поглощает его прямо перед его глазами, он в своей душе навсегда убивал последний и мельчайший неразвившийся микроскопический зародыш того великого презренного тщеславия, к которому эти забавные отправители решили обратиться.

Книга XVIII Пересматривая Пьера, как молодого писателя

I

Поскольку различными косвенными и более чем обычными намеками Пьер был сочтен природным гением, то могло показаться странным, что к настоящему времени только самые простые журналы должны были оказаться единственными оформителями его мыслей. Но нужно добавить, что при самом трезвом взгляде бумаги не содержали ничего необычного; действительно – если сейчас полностью опустить всю иронию, то к настоящему времени к любым подобным вещам относились снисходительно – эти беглые произведения господина Пьера оказались весьма банальными.