ПЬЕР

Не то, чтобы Пьер двусмысленно намекал на бедность старого фермера Миллторпа. Однако человек не может полностью избегнуть влияния окружающей его среды. Подсознательно г-жа Глендиннинг всегда старалась заиметь одного из таких любопытных Оптимистов, и в своем отрочестве Пьер не полностью избежал материнского влияния. Бывало, что иногда, неким ранним зимним утром, заходя к старому фермеру за Чарльзом, он встречал крайне смущенное, истощенное, бледное лицо г-жи Миллторп и по-серьёзному любопытные и наполовину отчаявшиеся завистливые взгляды трёх маленьких девочек; и, встав на пороге, Пьер слышал низкие, старческие стоны от утомительной жизни, доносившиеся из невидимой со стороны двери ниши; тогда у Пьера появлялись некие ребяческие подозрения о существовании чего-то ещё, помимо простой бедности посреди бедности: некие подозрения относительно того, каково быть старым и бедным, и потёртым, и ревматическим, с почти приблизившейся смертельной дрожью, и представлял саму эту жизнь, но унылой и холодной! Думая о том, как это будет происходить с ним, кто в юности живо спрыгивал со своей кровати в нетерпении от встречи с самим ранним солнцем и не замечал мягкого течения своей жизни, Пьер теперь ненавидел лучи солнца, некогда столь нежно любимые; он поворачивался в своей постели к стене, чтобы отстраниться от них, лишь отставив ногу, которая должна была вернуть его в мрачный день, когда солнце не золотого цвета, а медного, и небо не синее, но серое, а кровь в венах, как рейнское вино, слишком долго не иссушаемое Смертью, всё жиже и кислее.

Пьер не забыл, что бросающаяся в глаза бедность Миллторпа в то время, которое мы теперь рассматриваем в ретроспективе, серьезно изучалась сплетничающими завсегдатаями отеля «Чёрный лебедь», вплоть до предположений об аморальном поведении фермера. «Старик слишком часто слегка наклоняет локоть», – так сказал в присутствии Пьера старый почитатель бутылки, повторив аналогичное действие рукой с наполовину осушенным стаканом. Но хотя тело старого Миллторпа была согнуто, его лицо, даже печальное и худое, не намекало ни на малейший признак алкоголика, в прошлом или настоящем. Он, что было публично известно, нечасто посещал гостиницу, и редко со своим сыном оставлял несколько акров необработанными. И даже, увы, будучи довольно бедным, он всё же был до пунктуальности честен в оплате своих небольших долгов за бакалею, состоящих из шиллингов и пенсов. И хотя, Бог свидетель, у него было много возможностей заработать, Пьер все же помнил, что когда каждой осенью старик поставлял кабана для украшения зала в Особняке, то никогда не требовал свои денег до середины следующей зимы и затем, нетерпеливо сжимая дрожащими пальцами серебро, неуверенно говорил, «Мне теперь не на что его потратить; пожалуй, так оно и есть». И тогда, случайно услышав это, г-жа Глендиннинг любезно и благосклонно посмотрела на старика, заинтересовавшись его бедностью, и пробормотала: «Ах! Старый английский Рыцарь ещё живёт у него в крови. Браво, старик!»

Однажды на глазах у Пьера девять тихих фигур вышли из двери старого Миллторпа; гроб был погружен в фургон с соседской фермы, и процессия, приблизительно в тридцать футов длиной, включая удлиненное дышло и ящик в фургоне, потянулась вдоль Оседланных Лугов к холму, где, наконец, старого Миллторпа уложили в постель, в которую восходящее солнце больше не способно было заглянуть. О, мягчайшее и изысканнейшее из голландских полотен, мать-земля! Там, под величественным балдахином бесконечного неба, как императоры и короли, спят в великой стране бедные и нищие жители земли! Я радуюсь тому, что Смерть – это демократ, и упорство всех каких-либо реальных и постоянных демократий состоит в том, чтобы всё ещё придерживаться мысли: если в жизни некоторые головы увенчаны золотом, а некоторые обвиты шипами, то они все, так или иначе, высечены подобно надгробным камням.

Этот в некотором роде фрагментарный взгляд отца на молодого Миллторпа будет лучше объяснён большей зрелостью и характером сына, на плечи которого легли заботы о его матери и сёстрах. Но, несмотря на это, сын фермера, Чарльз выступал больше обычного против тяжёлого труда. Было решительно невозможно, в конечном счёте, тяжёлым трудом преуспеть в том, чтобы создать своей семье намного более комфортные условия, чем он когда-то знал. Но это не было столь фатальным; благосклонное государство в своей великой мудрости решило иначе.