Перчатка немецкого рыцаря

– А к пятому тетка из Воронежа приехала.

– Все правильно! – Неандерталец поднялся из-за стола, отчего в приемной стало тесно, и шагнул к Баринову.

Он провел руками вдоль тела Николая, проверяя, нет ли у того оружия. Закончив обыск, развернулся и открыл маленькую дверцу, которую Баринов не сразу заметил.

– Ну, заходи! – Неандерталец сделал приглашающий жест.

Баринов почувствовал себя неуютно, но обратного пути не было. Он нагнулся и прошел за дверь, которая за ним тут же закрылась. Он оказался в полной темноте. И он в этой темноте был не один – совсем рядом слышалось чье-то хриплое дыхание.

Когда ожидание стало невыносимым, на полу слева от Баринова загорелись встроенные в бетон лампочки, указывающие путь.

При свете этих лампочек Баринов увидел совсем близко огромную черную собаку, которая смотрела на него тускло мерцающими красными глазами. Это ее хриплое дыхание он слышал в темноте.

Собака не лаяла и даже не рычала, она только шумно дышала, но смотрела на человека с угрозой.

Руки Баринова покрылись липким потом, сердце глухо и неровно забухало.

Он взял себя в руки.

Если бы собака хотела напасть, она бы уже давно напала… а раз не нападает – значит, это не входит в ее планы…

Приглядевшись к ней, Баринов увидел, что на шее у собаки надет прочный ошейник, к которому прикреплена натянутая цепь. Именно эта цепь и не давала собаке напасть на него.

Впрочем, Баринов не сомневался – если он сделает хоть одно неверное или резкое движение, кто-то, кто следит за ним, тут же спустит собаку с цепи. Так что лучше вести себя как можно более осмотрительно.

Баринов перевел дыхание и двинулся влево, туда, куда указывала цепочка лампочек.

Собака, тяжело дыша, двинулась следом.

Баринов разглядел, что другой конец цепи был надет на идущую вдоль стены железную трубу, так что собака могла сопровождать его, не приближаясь и не удаляясь.

Так, под безмолвной охраной собаки, он прошел метров двадцать и оказался перед очередной дверью. На двери не было ни ручки, ни звонка, и Баринову ничего не оставалось, кроме как постучать в нее костяшками пальцев.

Впрочем, этого оказалось достаточно.

Дверь тут же открылась, и Баринов вошел в еще одну приемную.

Здесь тоже был стол, но вместо огромного неандертальца за ним сидел невысокий худощавый человек с узким, словно заточенным лицом и холодными глазами. В руке у него был нож, и он играл этим ножом, с неуловимой быстротой вонзая его в стол между растопыренными пальцами левой руки.

При появлении Баринова он с сожалением спрятал нож, шагнул навстречу Николаю и снова обыскал его, куда тщательнее своего незамысловатого коллеги.

Закончив обыск, он подошел к столу и проговорил в установленный там микрофон:

– Чист!

Из невидимого динамика раздался неразборчивый, какой-то шелестящий ответ, и охранник открыл перед Бариновым очередную дверь, обитую коричневым дерматином.

За этой дверью оказался типичный кабинет небольшого начальника советских времен. Большой полированный стол с несколькими телефонами, на полу – зеленый ковер, на стене – красный вымпел с вышитой золотом надписью:

«Победителю соревнования жилищно-коммунальных контор Вышневолоцкого района».

На ковре перед столом лежала большая черная собака – двойник той, которая провожала Баринова по темному коридору. Правда, эта собака вела себя спокойно.

За столом сидел старый, сгорбленный человек в круглых очках, с круглой лысиной. На столе лежали руки с длинными, непрерывно шевелившимися пальцами, похожими на двух больших пауков.

Да и сам хозяин кабинета напоминал огромного паука, затаившегося в середине паутины и ждущего, когда в его сети попадет легкомысленная муха. На полированной столешнице лежали потертые игральные карты, почти сложенный пасьянс.

Паук перевернул еще одну карту, разочарованно покачал головой и ловким движением сбросил все в выдвинутый ящик стола.

– Здорово, Баринов! – проговорил он негромким шелестящим голосом.

– День добрый! – ответил Баринов нейтрально.

Имени этого человека он не знал, да его и никто не знал. Иногда его называли за глаза Пауком, но Баринов не знал, как он сам относится к такой кличке, и не стал рисковать.

– Садись! – Паук небрежным жестом показал на стул по другую сторону стола.

Баринов опасливо покосился на разлегшуюся собаку, и Паук ухмыльнулся:

– Садись, не бойся! Он тебя не тронет. Если, конечно, я ему не прикажу.

Баринов опасливо сел, подобрав ноги.

– Говорят, ты теперь кино снимаешь? – прошелестел Паук насмешливо.

– Да, кино… называется «Четвертый не выходит на связь». Насчет пятого продолжать?

– Да ладно, ладно, всё уже проверили. Деньги-то на мой счет перевел?

– Перевел, конечно! Можете проверить.

– А как же! Проверю! Впрочем, если не перевел – тебе же хуже, ты отсюда не выйдешь!

Паук снял трубку с одного из телефонов, что-то прошелестел в нее, послушал ответ.

Собака подняла голову, как будто тоже прислушивалась к телефонному разговору.

Паук положил трубку:

– Порядок. Показывай своих… артистов.

Баринов достал из кармана смартфон, хотел вывести на экран папку с фотографиями, но Паук замахал руками: