Читаем Перебеги меня. Современная проза полностью

– Это для лосих и лосят – у них зубы не такие, как у большого лося. А лосят в этом году у нас трое. "Пополнение", – ласково и мечтательно улыбнулся, потом серьёзно на посмотрел и попросил, – Санёк, сходи к лошади, принеси кружку.

Я сходил, снял с Аннушки свой "рюкзачок", принёс деду кружку.

– С родника воды тащи, – указал подбородком на родник, – Только без песка, смотри.

– Ага!

Я сбегал к роднику, медленно вернулся. Дед заглянул внутрь кружки, довольно крякнул и аккуратно полил всю соль вдоль колоды. То же самое мы повторили со второй.

– Подсохнет, корочка будет, – послал меня к роднику в третий раз, а когда вернулся, строго сказал, – Сам пей.

Я послушно выпил. Вода родника оказалась ледяной, но такой вкуснющей! Глаза деда засияли. Четвёртую ходку я делал уже для деда. Затем, напоив у родника Аннушку, хотя дед много пить ей запретил, мы погрузились и поехали дальше. Лошадью опять правил я, думая почему-то о лосях:

– А мы лося увидим, дедуль?

– Не знаю… – погладил он меня по плечу, – Они сейчас по одиночке ходят. Уж большой лось точно один. А что нам их видеть, вон следов сколько… Скоро придём.

Остановились мы на живописном берегу, усеянном мелким белым песком. Ближе к лесу, среди низкорослой травы, была врыта коновязь с длинной верёвкой, которой дед привязал Аннушку, снял наши припасы, взял палки, которые захватил из дому и позвал меня за собой на берег. Ружье прислонил к стоявшему там же треножнику, разделся до пояса, разулся, фыркая и жмурясь на солнце, умылся прозрачной волжской водой, выпрямился и удовлетворённо выпрямившись, огляделся вокруг.

Наш берег был более пологим, а вот противоположный… возвышался прямо какой-то неприступной стеной огромного замка, которая вся была изрыта маленькими дырочками.

– Ласточки, – сказал дед.

У нашего берега течения либо не было совсем, вода скорее даже стояла, образую небольшую заводь, зато у другого берега неслась, как будто впереди её ожидал водопад. Что-то посередине ухнуло и булькнуло, тотчас же разбежавшись расплывающимся овалом.

– Ух ты, какая рыбина! – уважительно покачал головой дед.

Я тоже разделся. Вода у берега совсем не показалась мне холодной.

Мы стояли рядом с дедом и разглядывали всё окрест. Ощущения становились странными: я то начинал выхватывать какие-то отдельные детали – ласточку, взлетающую от воды, покачавающуюся на другом берегу вершину сосны, рябь, создаваемую подводным течением, хруст белого песка под босыми ногами, глубокую голубизну неба. Вылети сейчас из солнца луч, я бы взглядом также поймал бы его… Потом внезапно картина обретала целостность, что вызывало дрожь, потом опять распадалась на детали. И так несколько раз подряд, что кружилась голова.

– Эх, шалопут… – зачерпнув горсть воды, дед вылил её мне на голову, позвал за собой.

Усадив меня перед, он спросил:

– В хате на стене палки крестом висят, видел? Что это такое?

– Две сабли… то есть две шашки, – поправился я, – А те, что слева, не знаю… похожи на сабли, но и не очень…

– Сабли… – дед закатил глаза… – Те, что слева – это самурайские мечи, не по нашей руке оно. А про шашки – то верно. Отец говорил?

Я кивнул.

– Вставай… – дед поднялся и протянул мне одну из палок, – представь, что у тебя в руке шашка… Э-э-э, – он недовольно поморщился, – Ну кто же так держит, левша, давай покажу. Один палец вот так, большой сюда… Да не тряси ты палкой, опусти ниже… к ноге опусти, держи крепче. Кисть… вот это вот поверни…

До после-полудня дед показывал, как правильно держать палку, то бишь "шашку", после обеда, оказавшимся на удивление скорым, где я съел абсолютно всё "до корки", он, стоя за спиной и взяв мою руку с "шашкой" в свою, объяснял, как правильно "вести" запястье.

К закату он сам, взяв одну из палок так "чиркнул" ею по воздуху, что тот удивлённо взвизгнул… а дальше было такое, что тоже распалось на детали – дед с импровизированной шашкой сам стал похож на бегущую за его спиной Волгу, на закатное солнце и вечерний ветер одновременно…

Перед возвращением домой я допил молоко из его термоса. До самого двора дед правил сам, тем более, что последнюю часть пути было совсем темно, и лишь радостный лай Жучки разбудил меня…

У ворот нас встречал отец, приехавший, как оказалось в обед.

– На заводь ходили? – полуутвердительно спросил он, – Заезжайте… – придержал ворота, потом закрыл их, – В хату идите, лошадь сам отведу…

– Чай не стар… – ответил ему дед, но отец только отмахнулся:

– Ладно, бать, идите, знаю я.

– Бока протри! – строго наказал дед, хотя, сняв с кобылы снаряжение и меня, всё же пошёл в дом. Отец промолчал.

В доме было тепло и уютно. В печке потрескивали угольки, вкусно пахло крапивой и щами. Встретив нас, бабушка сама протерла мне мокрым полотенцем лицо, потрогала лоб, строго деду:

– Целый день на солнце… – осуждающе посмотрела на него и ласково на меня, – Спалишь внука, Саш…

– Нет, – мотнул головой дед, снимая сапоги, – А как ещё?

Бабушка только вздохнула.

– Юрка давно приехал? – дед выжидательно откинулся к стене, – Что сказал?

– До обеду еще приехал… Ничего не сказал, тебя ждал…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Презумпция виновности
Презумпция виновности

Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Кряжин расследует чрезвычайное преступление. На первый взгляд ничего особенного – в городе Холмске убит профессор Головацкий. Но «важняк» хорошо знает, в чем причина гибели ученого, – изобретению Головацкого без преувеличения нет цены. Точнее, все-таки есть, но заоблачная, почти нереальная – сто миллионов долларов! Мимо такого куша не сможет пройти ни один охотник… Однако задача «важняка» не только в поиске убийц. Об истинной цели командировки Кряжина не догадывается никто из его команды, как местной, так и присланной из Москвы…

Андрей Георгиевич Дашков , Виталий Тролефф , Вячеслав Юрьевич Денисов , Лариса Григорьевна Матрос

Боевик / Детективы / Иронический детектив, дамский детективный роман / Современная русская и зарубежная проза / Ужасы / Боевики