Перебеги меня. Современная проза

Полола она тоже быстрее меня, будто у неё на ладонях были особенные глаза, определяющие сорняки: "Шур-шур-шу-шур...", а у меня выходило: "Ушшш.... Ушшш…", где и сорняков и полезного урожая было пятьдесят на пятьдесят.

Дед как-то это заметил. Подозвав меня к сараю он, дымя махоркой, сказал:

– Сашок! Хватит устраивать соревнования. Оглянись, – лес вокруг, жильё за десять с лишним километров, а ты соревнуешься. Я же вот с бабулей Машей не соревнуюсь? Вот и ты не надо. Помогать надо, – он снова затянулся, – У женщин своя работа, у мужчин – своя…

Конечно, как всегда, дед был прав: я не доил коров, а Даша не рубила дрова, я не стирал бельё, а она не перекатывала тюки сена, она боялась одна ходить в лес, а я легко рассекал его – на Аннушке или на ногах, правда, только по знакомым мне пока тропам и с Жучкой во главе… она боялась даже смотреть на любое оружие, а мне дед уже доверял чистить его ружьё… и так далее.

Даше отвели одну из двух гостевых комнат на первом этаже. Комнатка была небольшая, чуть меньше нашей с мамой городской квартиры, зато с зеркальным трюмо, большим комодом и с собственным столиком.

Сергей Михалыч, частый наш теперь гость, привез из Самары ворох всяких платьиц, трусиков, зеркалец, шляпок, ботиночек, туфелек… Каждую привезённую вещь он разворачивал и комментировал, давая ей пространное описание…

Дед только хмыкнул, а Дарья, покраснев, схватила всю эту кучу белья и убежала к себе.

– Ай-яй-яй… – сказала бабушка.

***

Июль кончался. Яблоки созрели и начали падать. Падучие дед собирал в специально стоящие у него в одном из сараев деревянные бочки и обдавал кипятком. Собрав ведро падучих, я тащил его в сарай. Глядя на это, бабушка неодобрительно ворчала и щурила глаза.

– Чего это она? – спрашивал я у Дашки, но та, воздев очи к небу, отмалчивалась, хотя, явно что-то знала.

Приехал дядя Миша, привёз солярки, две горсти конфет – мне и Даше, причём ей даже больше, вчетвером – дед, я, дядя Миша и водитель грузовика, обобрали половину яблок с деревьев, разложили их на специально рассыпанных по двору опилках.

Собирали так: двое держали лестницу, я, как самый легкий, взбирался наверх, срывал яблоки и по жестяному желобу, приделанному побоку лестницы, скатывал вниз. Четвёртый внизу их ловил и складывал в мешок.

Бабушка Маша вместе с Дарьей ползали среди рассыпанных по опилкам яблок, отбирали самые красивые, крупные и не червивые, собирали их в подолы и относили на кухню.

– Баста! – сказал наконец дядя Миша, и я спустился вниз.

Теперь среди кучи яблок ползали мы – бабуля и Дашка занимались яблоками в доме. Самые-самые они заворачивали по одному в вощёную бумагу и складывали в картонные коробки. Остальные резали и складывали в таз. Наполнив, несли таз наверх, где рассыпали, чтобы яблоки сохли.

По всему дому и двору стоял яблочный запах.

– Как там с бочками? – спросил деда дядя Миша, – есть куда ссыпать?

– Полные в этом году. – дед отрицательно покачал головой.

– А, Михайлыч, – на дядю Мишу будто снизошло озарение, – А где те молочные бидоны, которые помнишь, ты выпросил?

– Во! – дед встал, закурил, будто его тоже озарило, – Сашка, пошли…

Мы зашли в дом – к той самой страшной крышке подпола. Дед её открыл, щёлкнул выключателем и стал спускаться. В подполе загорелся свет, и я опасливо заглянул внутрь.

Пока никаких чудовищ оттуда на меня не полезло. Что-то внизу громыхнуло, я вздрогнул.

– На, держи, – дед снизу протянул мне снизу большой, с половину меня ростом алюминиевый бидон, – Тащи на двор! Обратно приходи!

Я отнёс огромную ёмкость, дядя Миша потащил её в дедовский сарай с бочками…

Таких бидонов было всего пять. Их, как и бочки, наполнили резаными половинками яблок, залили тёплой водой. В этот день все работали допоздна, и гости после бани остались с ночевкой.

Дядя Миша опять храпел, мешая мне спать. Храп казался более громким, так как я спал один на лежанке. Но усталость взяла своё, и я не заметил, как уснул.

Утром все, кроме бабы Маши встали поздно по местным меркам, даже Дашка проснулась позже меня. Она вышла в кухню в сорочке, полусонная и полуслепая, зевая и потягиваясь:

– А что это ночью было? – голос у неё был затяжной и немного хриплый, как у вороны – Кто-то ночью рычал во дворе, мне показалось?

– Не показалось… – мой голос не сильно отличался от Дашкиного, я тоже не выспался, – Это дядя Миша так храпит…

– Сашка? – Дарья полностью открыла глаза и посмотрела на меня. Потом оглядела себя, развернулась и, шлёпая босыми ногами по половицам, унеслась в комнату.

А я побрёл умываться.

Умывшись и одевшись, я съел две из привезённых конфет, обулся и вышел во двор.

"Три товарища", то бишь дед, дядя Миша и Николай, так звали водителя, помогавшего нам с яблоками, курили, сидя на брёвнышках возле поленницы и балагурили. Разговор снова шёл о яблоках.

Вчерашний день повторился… Странно, но оставшуюся часть яблонь в этот раз мы обобрали быстрее.

А Дашка весь день как-то криво на меня смотрела, выдыхая воздух сквозь зубы, словно змея.