Перед дальней дорогой. Роман

- Какой смысл? Я пробежал самое начало. Да, мы следим за вами с момента возникновения египетских пирамид, они, видите ли, столь колоссальны, что их удалось засечь из космоса. Какая-то ерунда о неопознанных летающих объектах и плазмоидах.

Борис заметил наконец окаменевшее лицо Лорки и перепугался:

- Тебе плохо?

Федор с трудом ответил:

- Мне очень хорошо. Ты скажи только - текст сохранился?

- На кой черт хранить такую ересь? У меня тут не архив, а лаборатория.

- Так. А копия на телеинформаре есть?

- Само собой.

Лорка откинулся на спинку кресла и глубоко, полной грудью вздохнул. Не замечая этого, Борис ворчливо продолжал:

- Там любую ерунду хранят до трех месяцев. А из-за того, что архив перегружен, для востребования такой проходной, немаркированной копии требуется решение научного совета. Я уже сталкивался с этими архивниками. Ну и бюрократы! Хуже, чем в прежние, века.

Он наконец обратил внимание на Федора, недоуменно поджал губы и вдруг возмутился:

- Да что с тобой такое, в конце-то концов?

Лорка, не отвечая, поднялся с кресла и подошел к видеофону:

- Олонина. Вызывает Лорка.

- У Олонина совещание. Освободится через час, - четко отрапортовал автомат.

- Срочно. Вызов по вопросу Кики.

- Ждите, - после паузы ответил автомат. Борис, разобравшийся наконец, в чем дело, сделал попытку выключить видеофон, но преодолеть сопротивление Лоркиной руки ему было ничуть не легче, чем сопротивление шлагбаума.

- Федор, не дури! Это же липа, фальшивка. Откуда они могут знать наш язык?

Лорка устало посмотрел на него через плечо:

- Кикиане уже несколько раз обращались к нам на земном языке.

- А-а, - ошеломленно протянул Громов, в глазах его зажглась искорка жгучего интереса. - Так вот почему отменили экспедицию!

Федор покачал головой:

- Тебя, друг мой, надо бы как следует поколотить. Очень не помешало бы, Боренька!

- Почему? - поднял брови Громов.

Он хотел сказать еще что-то, но на экране видеофона появилось лицо генерального секретаря Всемирного совета Олонина.

ГЛАВА 27

Ровно в одиннадцать часов Федор Лорка перешагнул порог кабинета генерального секретаря Всемирного совета. Олонин встретил его стоя.

- Здравствуйте, Федор. Давно ли мы прощались здесь же? А изменилось так многое.

Олонин был строен и высок, разве лишь немного ниже Лорки. У него, несмотря на солидный возраст, было молодое, чуть удлиненное лицо с широкими скулами, высокий иссеченный морщинами лоб, мягкие и очень светлые волосы цвета спелой пшеницы. Большие, темные, глубоко посаженные, окруженные тенями, а оттого сразу и суровые и печальные глаза. Трудно было выдержать их прямой вопрошающий взгляд. Олонин знал об этом, а поэтому смотрел на собеседника несколько рассеянно: не столько на него, сколько сквозь него, точно приглядываясь и прислушиваясь к чему-то одному ему доступному.

- Да, многое изменилось, Сергей Ильич, - согласился Лорка.

И в самом деле, с того дня, когда Олонин принял Федора перед отлетом на Плутон, изменились не только цели и задачи предстоящей Кикианской экспедиции, но и сама интеллектуальная атмосфера Земли. Сообщение, расшифрованное анализатором Бориса Громова, оказалось не фальшивкой, подброшенной ему любящими подшутить коллегами по эксперименту, а подлинным инокосмическим сообщением. Это было установлено тотальной проверкой, которая выявила в гравитоимпульсном послании четкие следы странствия в открытом космосе длительностью в десятки световых лет.

Правы оказались оба: и одаренный, но не собранный Борис, и логичный, последовательный Лорка. Первый в том, что сообщение было послано через «черную дыру» из соседней субвселенной, а второй в том, что это была реликтовая дыра из окрестностей Кики и что именно Кика использовалась инокосметянами для наблюдения за Землей и связи с ней. Сообщение раскрыло многие загадки и тайны, но вместо них выдвинуло новые.

- Может быть, пройдем на балкон? - предложил Олонин. - Там легче дышится и веселее смотрится.

С балкона открывался вид на море. Дом Всемирного совета - а такие дома были в каждой части света - стоял у самой воды. Нижняя часть приморской стороны здания была сделана как набережная - широкие белые ступени сбегали прямо в синие волны. Бесшумные моторные и весельные лодки высаживали людей прямо на эти ступени, а для катеров и яхт справа и слева от лестницы тянулись пирсы. За пирсами побережье занимали пляжи, где всегда было много отдыхающих, - в этом краю вечного лета купальный сезон продолжался круглый год. Пляжная акватория даже в сильный ветер оставалась спокойной: от открытого моря ее отделял волнорез, а на дне были скрыты устройства гашения волн. Сейчас эти устройства не работали: стоял полный штиль, море было гладким как зеркало, лишь местами его поверхность рябили струйки легких ветерков. Воздух был прозрачен и свеж, казалось, он едва слышно звенит от собственной напряженной ясности, хотя Лорка знал, что этот странный звон всего лишь крики чаек, людской смех и говор, едва доносящиеся сюда, на трехсотметровую высоту.

Скользнув по лицу Лорки проницательным взглядом, генеральный спросил: