Перед лицом зла. Уникальные расследования лучшего профайлера Германии

Кто-то не умел слушать. Неужели объяснение оказалось таким простым? Как вспышка молнии, в моей голове вспыхивает воспоминание. Мы с Рольфом Хармсом сидим в комнате для свиданий. Он рассказывает мне, что самыми тяжелыми моментами для него были те, когда мать не слушала его и постоянно обрывала. Я благодарю этого грузного человека. Кажется, он доволен тем, что смог мне помочь. Прошу персонал снова пригласить Рольфа Хармса. Когда он вновь садится напротив меня, я спрашиваю: «Возможно, Герта Мальштедт напомнила тебе кого-то из твоего окружения?» Рольф Хармс молчит несколько секунд, затем спокойным голосом отвечает: «Возможно, эта женщина напомнила мне мою мать. В чем именно это выражалось, не скажу. Возможно, ее возраст, работа в качестве сиделки, ухаживающей за пожилыми, или то, как она со мной разговаривала. Может быть, потому что она болтала без умолку и не слушала меня».

Настало время задать Рольфу Хармсу вопрос, который интересовал меня с самого первого дня расследования: «Почему ты отрезал женщине ухо?» – «Я могу объяснить это только тем, что моя мать тоже никогда меня не слушала. Но почему все вдруг так вышло, не имею никакого понятия». Неужели это вся правда? Может, Рольф Хармс и сам этого не знает. Но он впервые заговорил об ухе. Боюсь, я больше ничего от него не услышу по этому поводу. Теперь я собираюсь поделиться с ним тем, как вижу его преступления. Для него медленная смерть обеих жертв была вдохновляющей. Мой голос теперь тоже звучит тихо. Вероятно, это момент наибольшей откровенности между нами. Я замечаю, как сильно его трогают мои слова. Хармс становится задумчивым и не произносит ни звука следующие несколько минут. Затем прерывает молчание вопросом: «А вдруг это связано с тем, что я, как мне рассказали, при рождении задушил своего брата-близнеца пуповиной?» Теперь настает моя очередь замолчать. «Не знаю, – наконец отвечаю я. – У меня нет ответа».

Я прощаюсь с Рольфом Хармсом. Он хочет сказать мне еще кое-что: «Мои преступления меня огорчают. Я корю себя и желал бы все исправить. В голове не укладывается, как мне удалось все разрушить. Жизнь того парня и женщины. И мою, конечно, свою собственную. Слезы текут по моему лицу, когда я думаю о них. Но я не могу показать это внешнему миру. Я просто не способен донести это до людей и не хочу больше говорить об этом».

Я понимаю, что иногда существуют границы, которые невозможно или не нужно переступать, даже если у тебя есть огромный запас терпения и самая мудрая стратегия. Я не стану больше расспрашивать Рольфа Хармса о подоплеке его поступков. Наверное, он хотел бы шагнуть через эту черту, но не сумел этого сделать. Этого я точно не знаю. Или, возможно, он лишился части своих воспоминаний о том времени. Возможно и то и другое.

Мы договариваемся пока не обсуждать впредь эти преступления. Обещаю в любом случае и дальше его навещать. В конце концов, я его единственный посетитель.

Благодаря Гуглу я вспомнил название фильма о птицеводе с Бертом Ланкастером: «Любитель птиц из Алькатраса». Ланкастер играет Роберта Страуда – убийцу, который за более чем 50 лет тюремного заключения прошел путь от орнитолога-самоучки до признанного эксперта по птицам. Эта история не вымысел, она правдива. Это не сентиментальная чепуха, как я предполагал. Я очень сильно ошибся. Так же, как ошибся в оценке личности Рольфа Хармса.

3 Хладнокровная Непостижимый поступок

1

Мертвая женщина лежит на красновато-коричневой плитке лестницы на первом этаже многоквартирного дома. Это стройная девушка ростом 165 сантиметров, весом около 60 килограммов. Она обнажена, на ней только ярко-желтая плиссированная юбка и белые трусики-слипы. Ее голова повернута в сторону, руки покоятся под ягодицами, ноги вытянуты. Светлые волосы обрамляют лицо, как львиная грива, глаза широко открыты, переносица размозжена. Кровь, вытекшая из ноздрей и ушей, размазана по лицу.