Перегной

И все же я двигался вперед. Двигался, по наитию туда, где я увидел это самое клятое облачко. Шел, не зная зачем, ни на что вроде не надеясь, а только полагаясь на нелепое, невероятное - "а вдруг". Это была не надежда даже, а скорее подспудное, противоречивое желание хотя бы на секунду, но отсрочить конец. Пожить еще чуть и потом полчуточки. Пожить хоть немножечко. Беспонтово, бессмысленно, но пожить.

Я и сам не заметил, как окутал меня туман. Не туман даже, а испарина, плотное и влажное облако, в котором, впрочем, было гораздо теплее, чем за его пределами.

И в тот самый момент когда я осознал, что иду я в какой-то испарине, что здесь теплее, и под ногами стало ровнее, и звук журчащий такой примешался, и стемнело уже почти совсем, в тот самый миг, когда мозг мой стал вдруг выбираться из спячки отупения, когда стал он реагировать на смену обстановки, когда он только-только готов был подать сигнал, под ногами у меня затрещало.

Я только успел взмахнуть руками, удерживая равновесие. Я только попробовал было устоять на ускользающей из под меня опоре как в следующий момент меня по грудь окатило теплой водой. Я замахал руками, пытаясь удержаться на плаву, но ноги мои уже почувствовали дно. Я провалился. Провалился в какую-то речушку, или ручей. Ощущалось течение, меня стаскивало к нижнему краю полыньи, тянуло под лед. Я стал выбираться, но едва, до половины, вылезал на лед, как он, с тяжелым вздохом обламывался подо мной. Вода уже не казалась такой теплой, одежда, намокнув все настойчивее тянула вниз, а силы кончались.

Я не помню, как я в итоге выбрался. Вроде бы вцепился в пучок травы на голом, подветренном берегу и вытянул себя из воды.

Первым делом, усевшись на берегу, еще не ощущая холода, но как-то быстро отойдя от шока я ощупал шапку. Всё. Вот теперь, тебе, Маратик, точно, конец, баран ты безмозглый. Сдохнуть ты хотел на подходе к этой речонке, да. Спички у тебя были, а дров не было, да? Несчастненький. Такой несчастный - прямо куда деваться. Сухой, с полным коробком спичек, с ножом, как тут не помереть?

Теперь же, поздравляю, ты, балбес эдакий, сырой до нитки, с утопленным ножом и без спичек. Из сухого у тебя на голове только шапка. И кто тебя, идиота, заставлял нести спички в кармане, когда место им - только в шапке! Все мы крепки задним умом.

А одежду мою уже схватило ледком, подбетонировало вкруговую, подперло, подморозило. И зубы уже не попадали друг на друга, а дробно щелкали во рту, как хор лезгин в закручивающемся танце. И пальцы скрючились и зашлись в высверливающей ломоте.

Я пробовал рвануть с себя одежду - не получилось. Застыла зараза, как прикипела. И изо рта уже не парило. Мороз, как-то сразу, сходу, без разгона, занимал позиции. Деловито окутывал меня холодом, как мотком кабелей, устраивался поудобнее, готовился к долгой, до конца зимы, оккупации.

Вот уже и трясти почти перестало. Вся шкурка покрылась тончайшими прозрачными чешуйками и на них сейчас нарастал иней. Внутренняя теплота тела не боролась уже с окутывающим холодом, в утробе ощутимо похолодало, температура изнутри и снаружи выравнивалась, требуха остывала и леденела. Все, что внутри, ощущалось теперь уже как-то чуждо и нелепо. Как будто это и не твоя родная требуха, не твои горячие аппетитные потрошка, а лоскутья пригоревших макарон, болтающиеся на стенках залитой хозяйкой кастрюли.

И сразу же стало легко и хорошо. С растаявшей надеждой исчез и смысл дальнейшего существования. Еще мелькнула, отлетающей на юг птицей прощальная мысль - эх, вот бы еще пожить, то-то и то-то сделать так, а этого не делать вообще, и ребеночка бы на руках подержать, и еще, эх, почему вот так-то. Мелькнула и отлетела. И вмиг стало ничего не нужно. Не нужно больше шевелиться, действовать. Сейчас. Сейчас подкатит к горлу сладкая волна и я в ней захлебнусь. И это будет всё. Занавес.

А пока еще не все, пока еще только слышен шум этой волны, пока она берет разбег и устремляется в свой недолгий путь, - простите меня, люди добрые, простите и прощайте. Я перешел свой Рубикон. И, по степени бесповоротности этот переход оказался шагом к реке Стикс. Осталось только дождаться Харона и в путь, друзья. В последний путь.

***

Что? Волки?! Зачем волки. Что-то я не слышал, чтобы транспорт Харона был запряжен волками? Может это олени, может это дедушка Мороз окутал меня снежком, как ту ёлочку, и сейчас повезет в веселое ледяное царство. Нет, это точно волки. Вон как тычутся в лицо своими теплыми и шершавыми языками. Пошли прочь, звери, пошли прочь, я жду Харона.