Перегрин

— С натертыми шеями ходят еще быстрее! — подкольнул Перт.

Галлы весело засмеялись. Представляю, как они, если вернутся на либурну, будут издеваться над болеарцами, иллирийцами и сабинами, сдавшимися в плен на позорных условиях.

— Почему вы пошли служить в римскую армию? — поинтересовался я.

— Чтобы стать настоящими воинами, — ответил Дейти.

— Чтобы сбежать от скуки, — выдвинул свой вариант Перт.

— Стать воином и сбежать от скуки можно, не покидая племя, — возразил я.

— Наше племя покорилось римлянам, — признался Дейти. — Римляне сейчас самые сильные, и надо у них учиться воевать.

— Служа на либурне, — ехидно добавил Перт.

— И на либурне тоже. С прошлого лета мы воюем чаще, чем многие легионеры, — сказал Дейти.

— Не важно, где служишь, важно, как, — изрек я примирительную фразу.

— Говорят, скифы очень хорошие воины, — сменил тему разговора Дейти. — Ты воевал с ними?

— Приходилось, — ответил я. — Теперь они не так хороши, как были когда-то, — и понятными словами пересказал теорию пассионарности, сравнив римлянами по очереди со скифами, галлами и германцами.

Галлы слушали с интересом. Даже часовой переместился поближе ко мне, чтобы не пропустить ни слова.

— Значит, германцы сильнее римлян? — задал уточняющий вопрос Петр.

— Они намного моложе, поэтому придет время, когда римляне станут старыми и дряхлыми и проиграют зрелым и сильным германцам, которые захватят Рим и начнут собирать дань с бывших своих завоевателей, — предрек я.

— Хотел бы я дожить до этого времени! — мечтательно произнес Перт.

— Увы, случится это через несколько веков, — сказал я, — а в ближайшие годы римляне, иногда проигрывая и отступая, будут всё дальше и дальше отодвигать границы своей империи, подчиняя соседние народы.

— Жаль! — воскликнул галл.

— Когда-нибудь твои потомки пожалеют, что некому остановить наступление германцев, — пованговал я.

На этом и закончил «пятиминутку ненависти». Поворочавшись немного, я все-таки отрубился. Проспал вроде бы всего-ничего, но, когда меня разбудили, солнце уже взошло.

— Лодка плывет, — сказал часовой, растолкавший меня.

Это была большая шестивесельная лодка с мачтой под прямой парус, пока не поставленный. На каждом весле сидело по гребцу. Седьмой член экипажа управлял рулевым веслом. Судя по лохматым темно-русым головам без головных уборов, это аборигены, скорее всего, из какого-то кельтского племени. Был отлив, поэтому лодка, придерживаясь середины русла, неслась вниз по течению. В нашем распоряжении была минута или чуть больше.

— Быстро вытаскиваем две лодки на воду, идем на абордаж! — отдал я приказ.

Разбившись на две четверки, галлы стремительно вытолкали две плоскодонки на чистую воду, где, взяв меня на борт передней и разогнав обе на мелководье, запрыгнули в них. Еще два дня назад мы изготовили шесты, чтобы отталкиваться на мелководье, и короткие весла. Впрочем, долго грести нам не потребовалось. Добыча сама неслась прямо в руки. Рулевой заметил нас и что-то крикнул гребцам. Те подняли весла и завертели головами, оглядываясь. Если бы они это не сделали, то успели бы проскочить у нас по носу. Впрочем, прикинув, что силы примерно равны, аборигены решили дать бой. Гребцы, положив весла на дно лодки, взяли дротики со сравнительно толстыми древками и длинными наконечниками. Рулевой повернул лодку в сторону моей, рассчитывая, видимо, расправиться с нами по очереди.

Моя первая стрела попала ему в живот. Увернуться у сидящего шансов мало. Вторая стрела нашла аборигена с правого, дальнего от нас борта. От следующих двух они сумели уклониться, но потом дистанция стала так мала, что три стрелы не просто нашли свои цели, но и прошили их насквозь и полетели дальше. В ответ нам послали два дротика, которые Дейти и Перт приняли на щиты, после чего два уцелевших гребца сиганули за борт. Ныряли и плавали они хорошо. Гоняться или тратить на них стрелы я не счел нужным.

Мы лагом ошвартовались к большой лодке, которая начала разворачиваться бортом к течению, перебрались на нее, перегрузили свои вещи. Судя по лыковым веревкам и гарпунам, которые я принял за дротики, аборигены были охотниками за морским зверем. В лодке мы нашли парус из липовой рогожи, намотанный на съемный рей, а также два больших кувшина с водой и корзину с лепешками и вяленой рыбой. Плоскодонки мы отправили в свободное плавание. Пусть они послужат компенсацией семьям погибших зверобоев.

— На такой лодке можно смело выходить в море, — сказал я. — Так что, друзья мои, садитесь на весла, отправляемся в плаванье.