Перекрёстки Эгредеума

Фон Беккер с прискорбием отмечал, что случай Седхи выделялся среди остальных наблюдений особо неблагоприятным течением: в то время как у других пациентов приступы болезни, сколь бы тяжёлыми они ни были, проходили по обыкновению почти бесследно, бредовые идеи юноши постепенно сделались устойчивыми, обрели систематичность и внутреннюю структуру вместо прежней фрагментарности и, по всей видимости, сохранялись длительное время, определяя его поступки и предрешая печальный конец.

Для наглядной иллюстрации неумолимого разрушения мыслительных функций аль-Джахарди фон Беккер привёл некоторые отрывки из его письма Байеру дословно.

«Обозначения иероглифических знаков: плацента, хлеб, сова. То, что изображено, не имеет очевидной связи со смыслом. Вставляя принятое по умолчанию в современной египтологии «е» между согласными, записанными этими тремя знаками, мы можем прочитать слово как четем. Надпись, над которой вы бились четыре года экспедиции, символы, которые оставались тайной для всей кафедры.

Вы предположили, что это слово может быть результатом смешения — или прародителем — двух других: хетем (печать, знак) и ченетет (сакральный опыт), впрочем, сами же и отвергли это объяснение как безосновательное.

Теперь, предприняв повторное многолетнее изучение этих надписей, заново посетив места нашего солнечного паломничества, я с уверенностью заявляю: вы были правы.

Древние мастера, оставившие эти таинственные знаки, — я был с ними знаком. Я бывал здесь, на Земле, много раз — в лихорадочных снах, которые не были снами. Все считали меня безумцем — я и сам так считал, — но теперь я точно знаю, что всё это произошло на самом деле. Произошло и будет происходит. Произошло и происходит сейчас в едином потоке времени, которое на самом деле никуда не течёт.

Теперь я знаю, где мой дом и куда я иду. Я знаю, кто овладел моим разумом — я знаю того, кто обитает позади Солнечных Врат, на Изнанке Света, за сакральной печатью, выкованной в пламени Первых Звёзд.

Он зовёт меня, и я не в силах противиться его приказам.

Я знаю тех, кто придёт после нас — тех, кто был в начале мира. Тех, кто усомнится в основаниях науки и, содрогнув древние колонны, на которых держится величественное здание человеческого знания, будет творить миры разумом.

Пять Ищущих. Пять звёзд. Пять башен. Пять силуэтов во тьме. Я знаю их имена, и он — один из них.

Я иду во тьму, где найду свою судьбу. Во тьму, которая поглотит мир и обратит его в Хаос.

Я был вчера и буду завтра.

Я был тем, кто записал это сказание. Четыре тысячелетия назад».

Содержание других свитков было ещё более странным и пугающим.

Фон Беккер, прежде не скупившийся на описания, эту часть истории передал довольно сжато и сухо, в самых общих выражениях — на основании рассказа Байера, который, разумеется, не стал делать подробный перевод заведомо неаутентичного текста, но и уничтожить находки не решился. Запрятал куда подальше, с глаз долой — но вот из сердца вон так и не вышло.

Сказание Седхи повествовало о том, как Вселенная — и это напоминало известный древнеегипетский миф о творении мира богом Птахом — была соткана Неназываемым из его мыслей и слов. Как его служители, некие могущественные создания — хегелер — сплетали, как пауки паутину, ткань Единого Бытия, следя за порядком воплощения мыслей Неназываемого.

Как плоть мироздания рождалась в пламени Первых Звёзд. Как Свет, неподвижный и вечный, был подобен Океану, в чьих волнах застыли и время, которое ещё не было временем, и пространство, не имевшее тогда привычных измерений и форм.

Как появились те, для кого пространство и время не были пустыми словами. Как разделённый разум начал существовать в раздельных телах, оставаясь при этом единым с Тем, кто наделил его этими дарами.

Как одна из хегелер отказалась сплетать Бытие по чужой указке, решив, что обладает той же силой, что и Неназываемый, и сама может творить всё, что пожелает, ибо она — часть Всеобщего Начала, а в части целого заложено всё целое.

Как она восстала против Единого Бытия, разорвав его ткань, впустив в мир Хаос и Безумие, и узрела Тьму за гранью Вселенной. Как вознеслась на вершины могущества, прельстив многих тайным знанием — пустым и ложным, — и как была сброшена другими хегелер в созданную ей самой прореху Тьмы на изнанку Бытия. И запечатана там в форме четем — в чёрной пустоте, откуда ничто не может вырваться.

Кроме мысли.

Мысли, которая творит всё, что пожелает. Записывает себя символами на поверхности сакральной печати. Шлёт зашифрованные сигналы из запредельности, ожидая того, кто сможет их воспринять. Того, кто снова впустит её в мир.

* * *