Перекресток дорог.Книга 1

Да еще стало теперь известно, что именно Кабанов 2-го апреля 1906 года возглавил побег группы политических арестантов из Сущевского полицейского дома в Москве. Департамент полиции то и дело запрашивает московского градоначальника о выяснении личности бежавших".

Обо всем этом никак нельзя забывать…"

Как заснул, Константин не упомнил. Но спал долго, утомленный думами, суматохой сборов в дорогу, прощанием с товарищами, нудным поскрипыванием вагона.

Проснулся от неприятного ощущения, будто его кто-то сонного ощупывал длинными скользкими пальцами.

Рассмежив веки, Константин увидел дрожащее копьецо свечного пламени, посматривающего узким желтым глазом сквозь прямоугольное стеклышко наддверного фонаря. Глазу было неприятно глядеть и переносить мигание этого огонька, почему и Константин повернулся на правый бок. Теперь он увидел на пустовавшем ранее противоположной полке темнокожего худенького человечка в очках с круглыми черными стеклами. Рядом с ним лежала сучковатая палка с кольцом и гвоздиком на конце.

— Видать, студент? — привставая на излокоток и стремясь познакомиться, заговорил очкастый. — И далеко едете из матушки-Москвы?

— В Севастополь, — нехотя ответил Константин, почувствовав неприязнь к незнакомцу, но все же решил разыграть роль простачка. — Пообносился, знаете ли, а тут время каникулярное подоспело. Думаю заработать на новую форму. Рекомендацию имею в репетиторы к сыну полковника Иванова…

— Иванова? — оживленно переспросил очкастый. — Не командира ли артдивизиона?

— А вы его разве знаете?

— У нас служба такая. Да и полковник Иванов женат на родственнице нашего жандармского полковника Попова…гм…гм…

"Вот и познакомились! — с трудом Цитович сдерживал смех, радуясь, что очкастый выдал себя не по глупости, а по самонадеянности и пренебрежению к собеседнику. — Теперь мне надо держать себя осторожно, простовато. Они таких глуповатых любят".

Но собеседник, недовольный собою за промах, нахохлился и замолчал. Тогда Цитович решил успокоить его. Блаженно улыбаясь, как обрадованный прянику мальчишка, он потянулся к соседу головой, доверительно зашептал:

— Это, слава богу, что в благопристойную семью порекомендовали меня репетитором. Терпеть не могу разных умников вольнодумных. Мне нужен заработок, я должен разным математическим наукам и правописанию обучать мальчика, а не тратить время на слушание бредовых идей о переустройств мира. Да будь они прокляты — эти фантазеры, которым не нравится творение Божие! Господи, скрючь их в бараний рог и вразуми им, как даже в Таврическом дворце кишиневский священник отец Гума изрек именем твоим: "То, что есть на земле много имеющие и мало имеющие, — не противоречит божьему велению и евангельскому учению. Разница должна быть, иначе невозможно". — Константин с такой натуральностью и истовистостью перекрестился, что очкан почувствовал себя более благоприятно, но в душе выругал свое начальство: "Сунули меня зачем-то в этот вагон и в это отделение! А ведь ясно, что надо следить бы за кем-то другим, а не за этим балбесом богомольным…"

Разговоры после этого были скучные, о разных мелочах, так что оба собеседника то и дело позевывали.

В Харькове же очкастый вышел из вагона, да и не возвратился. Но так как место его оставалось свободным, даже какой-то узелок с едой серел в уголке, Цитович решил, что очкастый где-то в поезде и наблюдает за поведением студента исподтишка.

"Ну и пусть наблюдает, — вступил Цитович с ним в психологическое единоборство. — Я для него сотворю разные картинки".

Всю дорогу Константин усердно молился перед едой и после еды, перед сном и после сна. В свободное время листал тихомировское издание "Священной истории" или притворялся спящим, продолжая размышлять.

"План явок надо менять, — твердо решил Константин. — Нельзя же, как предполагалось раньше, идти к Марии Керберген, имея на хвосте этого очкастого идола. И как бы он не хитрил, а я убежден, что этот субъект подсунут ко мне полицией или жандармерией. Но что же делать?"

Несколько часов провел Константин в раздумье, в поисках правильного решения. И оно пришло, может быть, не самое лучшее и безопасное, зато полное возможности высказать соглядатаю кажущуюся видимую правду при полном умолчании о правде действительной, но скрытой.

"Так вот и поступлю, — с облегчением на сердце подумал Константин, — попрошу очкана, а если он подсунет вместо себя другого, то и того попрошу проводить меня к полковнику Иванову. И в этом ничего подозрительного они не увидят: я впервые в Севастополе, город не знаю, моя просьба проводить меня до квартиры полковника вполне естественна. А уж потом я найду пути связи с Ниной Николаевной через Марию Керберген или как-либо иначе. Скорее сего, позабочусь и о своей собственной запасной квартире, чтобы не подвергать излишней опасности севастопольских товарищей".

………………………………………………………………………………….