Перекрёсток семи дoрог

Деркач задумался. Он не мог понять, красив ли барон? Широкоплеч, мускулист. Борода красиво пострижена, распущенные сейчас волосы покрывают плечи. Потом задумался об оговорке Марты. Кто она ему? Он вообще не разбирался в отношениях этого маленького коллектива. Вот, скажем, Эльфинор. Наглец, нахал, выпендрёжник. Но – любимчик, которому всё спускается с рук. Почему? Кто знает? Та же Марта. Воительница, со своим комплектом доспехов и оружия. Но ведёт себя, как служанка. Единственный слуга (он же оруженосец) – Ханс. Парень тихий, но, как и все оруженосцы, прекрасно владеющий тем, что носит. Он тоже вышел во двор и они с бароном устроили «ленивую битву», вроде бы как с оружием, но в руках ничего не было. Кто-то из постояльцев даже прикрикнул на них, мол, мешаете! Барон с Хансом без возражений отошли в сторонку и продолжили. Деркач думал, что вот так рявкнуть на барона – можно и без головы остаться. А может, этот кто-то ещё важнее Рауфера? Плохо быть деревенщиной. Перед каждым пояс гнуть, потому как если не поклонишься – могут и голову срубить, и правы будут! А от этого каждая дрянь считает себя выше тебя. Эх, господи, прости меня, грешного! Кроме уже указанных лиц в походе участвовали наёмники, братья Эрих и Шварц, но, как и любые наёмники, они лежали пузом кверху, пока не поступит конкретный приказ. С Мартой они заигрывали, но было видно, что это просто внимание особе с сиськами, потому что у неё – есть, а у них – нету. Ничего серьёзного там даже не предполагалось, и понятно это было даже Деркачу. А вот то, что Марта так сказала про Вольфганга… Значит ли это, что в походных условиях она заменяет барону жену? Кстати, а женат ли Рауфер? Про это как-то не говорилось, а спрашивать самому – только дураком выставляться.

Барон похвалил Марту с Деркачом, дал указание проверить постромки у походного шатра, велел после завтрака с Эльфинором проверить его дальнобойный арбалет. Деркач поморщился, но смолчал. Марта укоризненно посмотрела на шорника и тоже смолчала. Но сам Деркач отметил в уме, что проявлять свои чувства к наглому стрелку – неуместно. Ладно, мы люди теперь подневольные, хозяин что угодно может приказать, будем исполнять. С другой стороны, вроде бы ничего ж не приказывал? А укоризненные взгляды Марты можно и не заметить. Ладно, вот прикажет барон – тогда и заткнётся. А пока что юнец совершенно не заслужил его, Деркача, уважение и смирение. Пусть утрётся!

После завтрака все разошлись кто куда. Деркач же, выполняя поручение хозяина (ишь, хозяин! Надо ж как…) проверял с Эльфинором оружие. Заодно и осмотрел устройство огромного арбалета. Как оказалось, тетива была не кожаной, а железной. Запас металлических струн лежал в отдельном ящичке. В личном общении Эльфинор оставался самим собой: высокомерный, с подколками, он чуть не прямым текстом говорил «Ну, что? Разобрался? Можешь мне чем-то помочь?».

– А часто ли те струны рвутся?

– Не часто. Выстрелов до двадцати могут выдержать.

– Ого, ничего себе «не часто!»

– А ты думаешь, я в день по десять раз стреляю?

Действительно, подумал Деркач. Это оружие редко применяется, так что если даже предположить, что он стреляет всего раз в день… То струна на месяц… Не так уж и плохо.

– А как заряжается?

– Вот так!

Эльфинор с некоторым усилием начал крутить ворот… Банг!

А Деркач получил наглядный ответ на множество вопросов. Как происходит разрыв тетивы и что при этом случается со стрелком.

– Это ты виноват! – вдруг накинулся на него Эльфинор. – Покажи, да покажи! Допоказывался на свою голову!

– Эльфинор! – раздался вдруг сзади голос Марты. – А если бы это случилось в бою, перед летящим на тебя драконом?

Парень раскрыл рот и залился краской.

– Так что чем ругаться, поблагодари мужика. Он, можно сказать, жизнь тебе спас.

– Вот ещё, – тихо пробурчал стрелок и полез за новой тетивой, попутно стирая кровавые капли со щеки. Самым концом струны ему рассекло подбородок. – Недостоин.

– И не надо, – согласился с ним Деркач. – Меня надо обвинять в разной гадости, показывать мне, какой ты независимый и нужный. Только тогда я в это поверю.

И, что удивительно, Эльфинор промолчал.

А через полчаса Деркача поймал во дворе какой-то старичок.

– Слышь, мужичок, подскажи, Христа ради, где тут у вас самый главный барон?

– Самый главный барон? – удивился Деркач. – Ну, я не знаю даже. Одного знаю, а самый он главный или нет – про то не ведаю.

– Пойдёт! – обрадовался старикашка, мелкий сгорбленный, с куцей бородкой. – Я тоже не знаю, главный мне надобен, или нет. Ты уж меня прости, мужичок, я сам из простых, если глупость какую сморозю – не ругай меня, прости, Христа ради!

«А я, значит, уже не из простых», думал Деркач, ведя старика к Рауферу. «Я, значит, уже из благородных. Быстро это я!»

Но, действительно, он и сам ещё позавчера любого из окружения барона готов был записать в благородные или хотя бы в более умные. Потому что он сам не знал, что можно, а чего нельзя.