Перекресток трех дорог

Чертоги Эталла выплыли из ниоткуда дивным мороком, встретили путников фонтанами воды из серебряных чаш, мерцающим белым дымом у земли. Радужная тропа окончилась камнями, сквозь которые пробивалась травы и цветы, что в срединном мире не росли вместе. Дух-проводник остался у начала пути, но словно не собирался уходить и решил дожидаться их возвращения. Друзья же поспешили вперёд, туда, где среди густых зарослей высился дворец, который, казалось, сооружён из самоцветов. Стены отливали янтарём, а в нём вихрились и извивались бирюзовые линии, сменялись изумрудными лентами, вспыхивали на свету ультрамарином. Он будто и сам состоял из ветров, менял узоры каждый миг, закручивал в замысловатые спирали да тотчас рассыпал их сотнями крохотных искр.

За распахнутыми воротами с башнями под островерхими шпилями начинался дом владыки Сэйда, величественный и прекрасный. Раскинулся подле дворца дивный сад, в котором застыла длинными косами листва гибких ив у прудов, замысловатых фонтанов, ажурных мостов, беседок с витыми колонами. Обрамляла первый этаж дивная арочная галерея, повсюду на порталах, у балконов, по ветвям висели колокольчики серебряные или стеклянные самых удивительных форм и размеров. Стоило ступить внутрь парка, и каждому захотелось, чтобы подул ветер, пролетел, играл кронами деревьев, брызгами воды, метался в арках, отскакивал от стен и высоких шпилей, с шорохом скользил по спиралям колонн ввысь, скатывался с мягких узоров резьбы на камнях, раззвенелся с задором трелями колокольчиков. Чудилось, что тогда дворец бы подхватило воздушными потоками, унесло в высокое небо, словно богатый кружевной платок, случайно оброненный рассеянной красавицей на землю.

Но во внутреннем дворе было спокойно и пусто. Никто не вышел навстречу, не попытался остановить или выведать у путников, с чем они пожаловали. По открытым павильонам стелился белый дым, молчали многочисленные колокольчики у дверей и окон. Тишину нарушал лишь шелест воды в фонтанах да мерещившаяся вдали убаюкивающая мелодия клёрса.

– Разве у Эталла не должно быть при дворце слуг? – с удивлением спросил Ульд. – Тут словно никто и не живёт.

– Может, его помощники – сами ветра? – с сомнением предположил Ферр да сразу же отбросил столь странную мысль. – Эйдре?

Колдунья не обратила внимания на зов. Ступала вперёд зачарованной, а шаги сбивались так, будто она была готова вот-вот пуститься в пляс. Жрец попытался взять деву за руку, но та ловко извернулась, рассмеялась, бросилась внутрь дворца, за миг пропала из виду.

– Музыка! – с досадой догадался Ферр. – В мелодиях сэйд теряют себя. Пошли, отыщем её там, где играет клёрс.

Тишина и пустота дворца смущали друзей. Ещё и Игви ко всем странностям принялся ворчать да раздражённо дёргать ушами. В просторных залах и комнатах с богатым убранством не было ни души, а выведать, откуда звучит арфа, не удавалось – чудилось, что нежную песню издавали сами стены.

– Прежде она всегда тебя слышала, даже когда играла сама, – с тревогой напомнил мерг, оглядывая залитые светом коридоры без капли жизни. – Не желала отвлекаться – да, но не так.

Ферр кивнул, напряжённый не меньше друга. Вспоминал ласковую улыбку своей девы в пещере, когда они шли к Модру в деревню и он пел об их пути, понимал, что тогда колдунья хоть и утонула в музыке, но осознавала происходящее. А теперь, во дворе чертогов, даже глянула так, словно вовсе не поняла, кто перед ней и чего хочет. Застывший мёртвым янтарём взгляд знакомых медовых глаз, в котором сменялись раньше за миг веселье, насмешка, нежность, сейчас напугал и заставил беспокоиться. Что бы ни творилось нынче во дворце Эталла, к тому мигу, когда друзья обошли весь его первый этаж и ступили на изящную лестницу, Ферр оказался уже уверен, что ничего подобного застать здесь было бы невозможно, коль всё шло бы верно.

Эйдре отыскалась в просторном зале самого центра чертогов. Танцевала у фонтана вместе с диковинными созданиями верхнего мира. Здесь, постукивая копытами, плясали олени с человечьими головами, странные люди с лицами вепрей, переминались с лапы на лапу да кружились в парах мужчины и девы, видом напомнившие двуногих кошек. Вокруг них с заливистым хохотом носились хороводом крошечные человечки в тяжёлых башмаках размером с половину владельца. Как они все умещались в зале и до сих пор не оттоптали друг другу ног или хвостов, оставалось загадкой, ведь в комнате, казалось, собралось всё население огромного дворца, слилось в едином танце, позабыв остальное напрочь.