Перекресток в Никодимске

— В общем, я уже говорила, что после ВУЗа года два занималась научной деятельностью, вроде как в аспирантуре, но не совсем. Это был тяжёлый период в жизни. У меня была как бы депрессия, эмоциональное истощение, от которого я никак не могла избавиться. У меня пропадал аппетит и даже диагностировали анорексию. Сейчас даже смешно вспоминать, но родители меня чуть не с ложечки кормить пытались.

    Она засмеялась, намотала на вилку солидный пучок спагетти, отправила в рот и принялась жевать. Лена теперь смотрела на неё очень внимательно, вся сосредоточившись на продолжении рассказа.

— Потом у меня появилось новое увлечение. Как бы это объяснить… Художественные перфомансы в японском стиле. Один мамин знакомый, бывший её студент, пригласил поучаствовать в качестве модели, ну так всё и закрутилось. Мне это очень понравилось, появился какой-то интерес, отвлечение от прошлых страхов и страданий. Ну, в общем, я даже питаться нормально стала и поправилась. Даже суши стала кушать, распробовала. Мама у меня давно японской кухней увлекалась, а я с детства терпеть её не могла, а теперь ничего, привыкла. Ну я не об этом. Отец, в общем, договорился, и меня взяли на работу в лицей преподавателем истории. Там директором был его старый приятель, они вмести учились, ну и вот так получилось. Я сначала против была, не представляла себя с детьми, а потом провела один урок с пятиклашками и прямо влюбилась в это дело. Вот так эти два новые увлечения вернули меня к жизни, я почувствовала, что всё налаживается, пока в прошлом году не началось, не знаю, как бы это рассказать…

    Ксения замолчала и стала разливать по кружкам остатки вермута. Лена следила за ней с заметным любопытством, словно позабыв о своей трагедии. Хозяйка заметила это и, подхватив кружку, сказала:

— Давай выпьем за счастливое будущее, а потом я дальше расскажу, ладно?

    Лена слабо улыбнулась странному тосту и кивнула. Они выпили, и гостья с неожиданной жадностью набросилась на бутерброды с сёмгой. Похоже, у неё наконец проснулся аппетит, что стало хорошим знаком. Обрадованная Ксения продолжила рассказ:

— В общем, это был год семидесятилетия победы, и тогда все на этой теме как с ума посходили. Наш лицей это тоже затронуло, и мы проводили всякие разные мероприятия. У меня семиклассники писали дома доклады, а потом их торжественно защищали в актовом зале — даже в присутствии родителей! Для нашего лицея такие проекты были в порядке вещей, там вообще было много всяких педагогических инноваций. И вот там одна группа делала доклад о роли Сталина в Победе во Второй мировой войне. Доклад вышел очень однобокий и довольно спорный. Я указала на это детям при защите. Оценки не снизила, просто мягко указала на важность учитывать разные точки зрения на события. В общем, прямо на защите поднялся отец одной из девочек, которые делали доклад. Как я потом поняла, он и был основным автором. Мы с ним заспорили, он ещё и после занятий остался. Довольно образованный человек, бывший офицер, а теперь занимается, кажется, строительным бизнесом — дорожным вроде или чем-то таким. Очень фанатичный сталинист, он с тех пор начал со мной переписываться, присылать всякие статьи и даже сканы каких-то исторических документов. Было даже смешно отвечать на его аргументы. В общем, он и в следующем учебном году не успокоился. Даже заезжал ко мне в лицей, вроде дочку забирать, а сам задерживался со мной поспорить и не только про Сталина, а вообще про особый путь России. Уже и дочка его зовёт, а он всё мне какую-нибудь секретную версию завещания Петра Великого излагает. Мне его прогнать неудобно было, даже если мешал: вроде уважаемый человек, и вопрос исторический, по моему предмету, да и вообще… Ох если бы знала, чем это кончится…

— Он на тебя напал? — перебила Лена, не выдержав долгий рассказ.