Перекрёсток судеб

— А можно ли сюда с фонарём? Нам же говорили, что с огнём сюда нельзя! Может загореться!

— Не бойся, я же с тобой — хмыкнул Жересар и внутренне скривился — несчастный солдат… он оказался не в то время, не в том месте. Такова воля богов.

Маг захлопнул за собой люк и под недоумённым взглядом охранника запер его за собой на здоровенный засов, мысленно поблагодарив строителей за такой подарок. Непонятно — зачем этот засов был изнутри. Предположение можно строить разные — например, чтобы магу не мешали работать с содержимым ёмкости, расположившейся вдоль судна по самой его середине, укреплённой специальными захватами. Из ёмкости впереди выходила труба, упирающаяся в нос суда, она торчала и снаружи — это и был выход для страшного вещества, покоящегося в дубовой цистерне, метательная труба. По бокам цистерны стояли насосы, которые приводились в действие вручную и могли выбрасывать жидкость через трубу на большое расстояние.

— Дай сюда фонарь — приказал Жересар, принял медный сосуд с огоньком за мутным стеклом, поставил светильник на полку у стены, потом протянул руку:

— Дай топор.

— Зачем вам топор? — с внезапным страхом спросил солдат, но лекарь молча вырвал древко у него из рук. Охранник внезапно понял, что происходит непредвиденное, непонятное, странное, потянулся за висящим у него на поясе мечом, но… умер.

Топор лекаря с хрустом разрубил его голову на две половинки, сбив с головы помявшийся шлем, со звоном покатившийся по полу. Этот стук, вероятно, слышал второй охранник, потому что он постучал в крышку люка и негромко спросил:

— Что там у вас? Что происходит?

— Всё нормально — спокойным голосом ответил Жересар, прикидывая куда лучше ударить. Примерился, и стал равномерно рубить стенку ёмкости, окованной стальными полосами. Твёрдое дерево подавалось с трудом, но Жересар не оставлял свои попытки пробить дыру и думал только о том, что на его счастье маг обладал довольно сильным телом. Не таким как у него, Жересара, но сильным.

С очередным ударом доска громадной бочки не выдержала, потекла чёрно — зелёная, вонючая жидкость, булькая, источая невыносимый запах, теперь уже бьющий в голову, отравляющий, удушающий, как дым преисподней. В глазах Жересара плыло, но он продолжал рубить, расширяя дыру, заполняя всё пространство между бочкой и бортами судна. Жидкость хлестала резво, как вешние воды с крутой горы, и скоро уровень вытекшей субстанции поднялся выше щиколоток. Убедившись, что жидкость льётся как надо, Жересар переключился на борт корабля, решив пробить в нём дыру — пусть жидкость вытечет из него на поверхность моря и достанет до другого судна.

Он уже замахнулся, чтобы ударить, когда вдруг подумал о том, что действует не совсем правильно — а почему не обеспечить свободный выход жидкости через метательную трубу? Если получится, конечно.

Жересар метнулся вперёд, уже почти по колено в едкой жидкости, поднялся по лесенке к носовой трубе и с радостью заметил задвижку, перекрывающую выход из трубы — открыть её, и выход жидкости обеспечен. Вот только она оказалась на замке — здоровенном, запирающем рукояти открывания задвижки.

Лекарь чуть приостановился, переводя дыхание, и только сейчас услышал крики, стук в люк, удары топоров, врубающихся в дерево — команда поднялась по тревоге и пыталась добраться в трюм — зачем, непонятно. Достать его? Так уже поздно. Стоит бросить этот фонарь в лужу…

Жересар осторожно поставил фонарь на бочку, снова поднял топор и начал бить по замку мощными ударами, вкладывая последние силы отравленного испарениями тела. После десятка сильнейших ударов замок всё-таки сдался, дужка отлетела, освободив механизм открывания задвижки. Через минуту труба была свободна, а палубный люк наконец сдался усилиям толпы людей.

По лестнице загромыхали ноги охранников и матросов, когда Жересар бросил в слегка светящуюся лужу масляный фонарь, затрещавший и выбросивший сноп искр. Затем — вырвал себя из чужого тела и взвился в вышину, поднявшись на судном выше мачты.

Это был похоже на извержение вулкана. Громадные столбы пламени поднялись так высоко, что их было видно судам, которые плыли за горизонтом. Столбов получилось два — один вертикальный — пламя ушло вверх, огненным фонтаном, и второй, косой, по направлению, на которое указывала боевая труба — сифон — горючая жидкость, вытолкнутая из бочки при взрыве, полетела огненной струёй в сторону стоящего на якоре второго зажигательного корабля, и струя эта была такой длинной, что ударила судну в борт, облизав его сине — зелёным пламенем.

На втором судне завопили, закричали, забегали, попытались поднять якоря, уйти от расплывающегося, горящего пятна, образовавшегося вокруг первого судна, уничтожаемого жадным пламенем — но нет, куда там — горящая жидкость, ударившая в борт, прилипла, и прогрызала себе дорогу в недра судна, прожигая дерево всё глубже и глубже, пока наконец в судно не хлынул поток воды вперемешку с неутолимым огнём. И тогда команда начала бросаться в воду с другой стороны судна, куда огонь ещё не дошёл.