Перелом

Уже ближе к вечеру пришел посыльный быстроходный вооруженный пароход из Мозампо. С ним получили подробности боя у Озаки, из которых следовало, что Рожественский располагает аж тремя броненосцами типа «Бородино». Причем все они очень даже боеспособны, да вдобавок могут вести убийственно точный огонь на предельные дистанции стрельбы своих башенных орудий. Как такое вообще стало возможно после совсем недавней явно не слишком хорошей их стрельбы в бою с фортами Сасебо на средних и даже малых дистанциях, никто объяснить не мог.

Всю ночь сквозь сильный фон помех принимали обрывки телеграмм, отправлявшихся японскими станциями. Но разобрать их полностью не удавалось. Только стало ясно, что где-то совсем недалеко, у восточного побережья Кореи идет бой. Сразу решили, что это возвращается Рожественский, чтобы уничтожить все, что найдет в заливе, и завершить разгром.

Поскольку ни эвакуировать войска, ни хотя бы укрыть где-то в пределах залива Броутона армейские транспорты уже не успевали, готовились к последнему сражению. Учитывая многочисленные минные силы, совсем безнадежной ситуация не выглядела. Но под утро узнали, что обрывки ночных депеш сообщали всего лишь о ложном контакте патрульных сил с противником у мыса Пещурова. После вчерашнего ночного нападения, закончившегося фактическим разгромом их угольной станции и потерей нескольких небольших судов, нервы у всех были на пределе.

Хотя полный конец для отряда контр-адмирала Ямада, приданных ему патрульных сил и охраняемых всем этим полузагруженных пароходов теперь, по меньшей мере, откладывался, стало окончательно ясно, что пора поспешить с эвакуацией. Оставаясь в Корее, экспедиционный корпус очень быстро разделит участь второй резервной дивизии, в то время как мог бы быть использован в грядущих боях, судя по развитию событий, уже за японскую землю.

Однако прямого приказа из Токио все еще не было. Понимая, что каждый час задержки грозит невосполнимыми потерями, заручившись действенной поддержкой в этом вопросе контр-адмирала Ямада, генерал Иноуэ на свой страх и риск распорядился начать отступление, а экипажам пароходов – освободить как можно больше места для приемки пехоты и ее снаряжения.

Транспортов для вывозки всех войск не хватало. Поэтому было приказано пока готовить эвакуацию только частей, действовавших в районе Порта Шестакова. Их еще в темноте начали отводить с передовых позиций и стягивать в бухту, сразу размещая на судах. При этом солдат набивали в трюмы как селедку в бочки, прямо поверх уже имевшегося там груза, который еще не успели переправить на берег. Для вывоза тяжелого вооружения не оставалось ни времени, ни места на палубах, поэтому часть пушек, обозы и прочее имущество планировали подрывать, сжигать или просто топить в море.

К вечеру с посыльным судном наконец пришло официальное распоряжение из Главной квартиры о начале срочной эвакуации войск из бухты Ивон-Пакчи, а полки, высаженные в заливе Ханхынман, оставались в Корее и должны были, сколько возможно, держать блокаду Гензана. К ним выдвигались подкрепления из состава 8-й дивизии, контролировавшей южную часть Кореи.

После получения этих подкреплений предстояло занять круговую оборону и всеми силами удерживать занимаемые в данный момент позиции, а также защищать тракт Гензан – Сеул, по которому теперь будет осуществляться их снабжение через порт Чемульпо. Пускать противника южнее тракта категорически запрещалось.

Командующий корейским корпусом прекрасно понимал, что в сложившихся условиях русские скоро перейдут в наступление, и долго удерживать кольцо окружения вокруг Гензана не удастся. Тогда все тяжелое осадное вооружение, скорее всего, будет потеряно, поскольку его невозможно протащить через перевалы. Там даже без противодействия противника могла пройти только пехота с двуколками и вьючные обозы.

Его правоту сразу же подтвердили русские, устроившие обстрел из тяжелых корабельных орудий японских позиций в Ейко-ван, явно начав размягчать передовые позиции. Сообщить эти соображения своему начальству и согласовать множество связанных с этим вопросов с вышестоящими штабами ни времени, ни возможности не было. Поэтому, несмотря на прямой приказ из Токио, Иноуэ решил использовать места, изначально зарезервированные им для лучшей пехоты от Ейко-ван, для вывоза всего тяжелого вооружения, что успеет, с обоих плацдармов.

По его требованию в залив Ханхынман отправили истребитель с копией приказа ГШ и его собственным распоряжением срочно отвести всю осадную и дальнобойную артиллерию к местам погрузки и принимать ее на суда немедленно после их прихода без дополнительных приказов. Тем временем в Ивон-Пакчи начали формировать конвой для рейса в залив. Это рискованное мероприятие со стороны флота организовывал и обеспечивал флаг-офицер штаба отряда судов особого назначения капитан второго ранга Хираока.