Переломленная судьба

Лю Цзяньпин протянул Ван Чанчи баночку с бальзамом «Звездочка», тот ее открыл и поочередно смазал сначала виски, а потом ноздри. Бальзам был настолько жгучим и резким, что у Ван Чанчи тут же выступили слезы. Он разразился чиханием, после чего уже окончательно очнулся ото сна. Лю Цзяньпин, жалея Ван Чанчи, стал одновременно его укорять:

— Как можно отвлекаться, когда мы говорим о таких важных вещах?

— Извини, повтори, пожалуйста, — попросил Ван Чанчи.

Лю Цзяньпин, уставился в потолок и, словно включив обратную перемотку, просидел так примерно с минуту, наконец произнес:

— Вся проблема в том, что суд не призна́ет результатов экспертизы, которую вы пройдете сами.

— Тогда пусть суд сам проведет новую экспертизу, — отозвался Ван Чанчи.

— Ты хочешь дважды наступить на одни и те же грабли? Если в механизме случилась неполадка, то проверяйся хоть сотню раз, результат будет тем же.

— Неужели это ловушка?

— Здесь наверняка замешан не один человек, — Лю Цзяньпин постучал пальцами по чайному столику. — Заработав увечье на стройплощадке, ты получил и выписку из больницы, и справку об инвалидности, по сути, этих документов достаточно, чтобы заставить Линь Цзябая выплатить компенсацию. А то, что стал гнать Линь Цзябай про врожденное заболевание, так это явно уловка, которую вдруг поддержала Чжан Чуньянь.

— Оказывается, они действуют заодно…

— Разве ты не видел, что перед тем, как объявить перерыв, Чжан Чуньянь на какое-то время впала в ступор? Она колебалась, видимо, хотела посмотреть на реакцию присутствующих. А в зале тогда воцарилась мертвая тишина.

— Это и прибавило ей решимости.

— А я ведь тоже никак не отреагировал, иначе прижучил бы ее прямо на месте.

— Цзяньпин, скажи честно, ты думаешь, что это дело можно выиграть?

— Теоретически — можно, практически — не обязательно. Сам пораскинь мозгами: если им не слабо вмешаться даже в экспертизу, то что их вообще сможет остановить?

Ван Чанчи вдруг замолчал, в комнате стало тихо, как в пустыне, было лишь слышно, как из санузла то и дело доносится фырчанье воды в трубах, словно в квартире кроме них находился кто-то третий.

— Я с самого начала был против, чтобы ты с этим делом совался в суд, — сказал Лю Цзяньпин.

— Я думал мне удастся избежать участи отца. Кто знал, что выйдет то же самое… — Ван Чанчи вздохнул, большими глотками осушил стоявший на столе стакан воды и направился к выходу.

Лю Цзяньпин поспешил за ним. Бок о бок они шли по тротуару и не говорили друг другу ни слова, точно боялись растерять присутствие духа. Иногда впереди оказывался Ван Чанчи, иногда — Лю Цзяньпин, никто из них не говорил, куда идет, тем не менее оба прекрасно об этом знали. Пока они двигались вперед, у Ван Чанчи возникала мысль изменить направление или даже вернуться назад, но едва она возникала, как перед его глазами тотчас появлялся милый комочек, что лежал в инкубаторе, и растроганная до слез Сяовэнь. Поэтому останавливаться он не мог, и как бы страшно ему ни было, он должен был делать вид, что все в порядке.

Они прибыли на стройплощадку.

— Я полезу с тобой, — предложил Лю Цзяньпин.

— Лучше останься внизу. Если я вдруг упаду и разобьюсь, ребенку, Сяовэнь и моим родителям будет к кому обратиться за помощью.

Лю Цзяньпин, услыхав такие слова, несколько раз сплюнул. А Ван Чанчи тем временем стал карабкаться по строительным лесам. Лю Цзяньпин, стоя внизу, провожал его взглядом. Всякий раз, когда Ван Чанчи поднимал руки кверху, над его штанами становилась видна обмотанная вокруг талии веревка. Это была та самая бечевка с крюками на концах, которую ему приготовила Сяовэнь. Решение он принял еще до встречи с Лю Цзяньпином, иначе как бы у него при себе оказалась эта бечевка? Кроме того, Лю Цзяньпин отметил, что, прежде чем переступить порог, Ван Чанчи втихаря положил в карман брюк бальзам «Звездочка». Так что от своего отца он все-таки в чем-то отличался. Ведь его отец сорвался случайно, а Ван Чанчи шел на дело основательно подготовленным. Ван Чанчи был выше Лю Цзяньпина на полголовы, поэтому Лю Цзяньпин всегда считал его крупнее и сильнее. Но теперь чем выше карабкался Ван Чанчи, тем более жалкой казалась его крохотная фигура, он был похож на бабочку с листом железа на спине, которая вопреки огромной тяжести карабкается наверх. Из-за напряжения руки и ноги Ван Чанчи стали напоминать тонкие пластиковые трубы, грозившие оторваться в любой момент. Он лез наверх не один, на нем был груз его семьи из четырех человек. Лю Цзяньпин сложил руки в молитвенном жесте и беспрерывно взывал к милости Будды, чтобы тот ни в коем случае не дал ему сорваться.