Перемены

Близнецы поднялись, как только открылась дверь лифта и очень решительно, и очень мрачно посмотрели на нас. Недавно я смотрел в ствол ружья. Это походило на взгляд четырех их штук одновременно. Женщины застыли, нечеловечески неподвижные. У обоих были одеты наушники с микрофоном, но только одна из них что-то в него сказала.

Я начал выходить из лифта, но Гард предостерегающе положила руку мне на плечо.

— Нет, пока нас не пригласят, — прошептала она. — Они убьют вас. Может быть и меня, заодно.

— Как же эти секретарши суровы, да?

— Было бы более мудро не шутить, — ответила она спокойно. — Они все замечают и они ничего никогда не забывают.

Секретарь, которая говорила в микрофон, немного провела ладонью по крышке стола. Её ногти сняли небольшие серебряные завитки. Со стола нержавеющей стали!

Я подумал отпустить шутку про маникюр… и решил, не стоит. Вперед, вперед мудрость Гаджета.

— С апельсинами вы тоже так делаете? — спросил мой рот, решив не советоваться с остальной частью моей головы. — Как насчет заточки столовых ножей, ножниц и инструментов для газона? Лезвие газонокосилки моей домовладелицы может использоваться для ручной работы у таких девушек как в…

— Дрезден, — прошипела разъяренная Гард, её глаза были широко раскрыты в чем-то близком к панике.

Обе секретари теперь полностью сосредоточились на мне. Одна немного переместила свой вес, как будто приготовилась сделать шаг.

— Успокойтесь, Сигрун, — сказал я своей спутнице. — Я пытаюсь быть дипломатичным. Шило в моей заднице широко известно. Если я ничего не скажу им, после того, как откровенно хамил королевам фэйре и верхушкам вампирских Коллегий, полубогам и демонам, то их чувства могут пострадать.

Гард смотрела на меня пару секунд, пока в её затуманенных голубых глазах не блеснул свет бесшабашного вызова. Это выглядело гораздо более естественно на ней, чем страх.

— Может быть, ваша наглость и оскорбления не такие ценные, как вы считаете.

— Эй, — возмутился я. — Ценные.

Болтливая близняшка чуть склонила голову в сторону и сказала:

— Сразу же, сэр, — она указала ногтем в мою сторону. — Вы зайдете в кабинет через дверь позади меня, — потом она перевела ноготь на Гард. — Вы будете его сопровождать и представите.

Гард кратко кивнула и махнула головой в приглашающем жесте. Мы вышли из лифта и прошли мимо близнецов к двери позади них. Они синхронно повернули головы, отслеживая каждое моё движение. Это выглядело очень жутко.

С другой стороны двери находился длинный коридор тоже из нержавеющей стали. Многочисленные порты или люки, размерами примерно с обеденную тарелку, располагались вдоль стен. Все они были закрыты. Я почувствовал, что любой посетитель, который бы попытался узнать, что подают на этих тарелках, позже за ужином уже бы не интересовался кулинарными рецептами.

В конце коридора виднелась еще одна стальная дверь, которая беззвучно распахнулась перед нами, открывая нашему взору еще одну комнату, выполненную целиком из нержавейки. Из всей мебели в ней был только массивный стол, за которым восседал мужчина.

Дональд Ваддерунг сидел, оперев подбородок на раскрытую ладонь, смотря искоса на голографический компьютерный дисплей. И первое, о чем меня предупредили мои инстинкты — он был очень, очень опасен.

Он не производил ошеломляющего впечатления. Мужчина в хорошей форме, может чуть старше пятидесяти лет. Худощавый и стройный, как бегун на дальние дистанции, но слишком крепко сложенный в плечах и руках, если бы он занимался только этим. Его волосы-цвета разбушевавшейся грозовой тучи-были немного длинноваты для мужчины и… словно взлохмачены ветром. Глаз блестел ледяной синевой. Элегантная черная тканевая повязка на одном глазу, в сочетании с вертикальным шрамом, похожим на мой собственный, заставили меня подумать, что я был прав насчет корпоративного логотипа. Он носил короткую, аккуратно подстриженную бородку. Ваддерунг смотрелся потрясающим негодяем, особенно с глазной повязкой, и был похож на человека, который отсидел тридцать лет из тройного пожизненного заключения, и которому удалось уговорить совет по условно-досрочному освобождению отпустить его на волю — возможно, к их глубочайшему сожалению.

— Сигрун, — сказал он вежливым голосом.

Гард преклонила колено и склонила голову. Не было ни грамма колебания в ее движениях — этот жест был не простой формальностью, которую она соблюдала. Она верила, что Ваддерунг заслуживает такого поклона.

— Мой лорд, — почтительно проговорила Гард. — Я привела чародея, как вы приказали.

— Хорошо проделано, — кивнул седоволосый мужчина и сделал жест рукой, который, должно быть, обозначал разрешение подняться. Я не думаю, что она увидела его (со склоненной-то головой), но она отреагировала на него и поднялась. Возможно, у них просто было несколько столетий для практики.

— Мой лорд. Позвольте представить Гарри Дрездена, чародея и Стража Белого Совета.

Я кивнул Ваддерунгу.

— Чародей, это Дональд Ваддерунг, исполнительный директор «Монок-Секьюритиз».

— Я думаю, что имею хорошее представление о том, за что он отвечает, — сказал я спокойно.