Читаем Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1 полностью

У здешних баптистов — огромный успех «Путей Небесных». Говорят: самая лучшая книга в эмиграции. Пишут мне из Берлина: Норины сородичи742 рвут друг у друга мою «Неупиваемую чашу»! Очень просили благодарить. С сомнением дали читать — и вот, сверх ожидания!..

У Ивика родилась девчоночка — Катя-Ольга, 8.XI. Хотят иметь детей — сколько будет. Пра-вильно. — Инстинктом народ сложил сие: Бог на всякую душу посылает. Дал Бог рот — даст и в рот. Дал Бог роток — даст и хлеба глоток.

Не волнуйся, не тревожься обо мне: все мы в Руце Господней. Молюсь я мало… лень?! Но… «Верую, Господи, помоги моему неверию!»743

Приложения

Куликово поле

(Редакция января-февраля 1942 г.)

1

10. I.42 8 вечера

Писано в январе 1939 г. Посвящаю Оле, урожд. Субботиной


Куликово поле — рассказ следователя

I

Скоро семь лет, как выбрался я _о_т_т_у_д_а, и, несмотря ни на что, крепко верю, что испытание скоро кончится. Нет, не «мировые события»… — они скорее могут нагнать уныние, — а укрепляет меня некий «духовный опыт», хотя духовного во мне мало, как, вообще, в интеллигенте нашего с вами времени. Опыт мой — опыт маловера: дай ощупать. И Христос снизошел к Фоме. Сказано — «могий вместити…»1 — но огромное большинство не может, и им подается помощь. Живя там, я искал знамений и откровений, и когда жизнь наталкивала на них, — _о_щ_у_п_ы_в_а_л, производил как бы следствие. В _э_т_о_м, как и в привычно-земном, предмет расследования — человеческая душа, и следственные приемы те же… ну, с поправкой на «неизвестное». А в уголовных делах, думаете, все известно? Не раз в практике следователя чувствовал я влияния темных сил, видел порабощенных ими и, что гораздо реже, духовное торжество преодоления. Знамения _т_а_м_ были, несомненно. Невиданное страдание народа невольно дополняло знаменные явления, но _з_е_р_н_о_ истины неоспоримо. Да как же не дополнять, не приукрашивать, не хвататься за попранную Правду! Расстаться с Правдой народ не мог, чувствуя в ней источник жизни, он призывал ее, он взывал, и ему подавались _з_н_а_к_и. Помните — обновления куполов, икон. Это и здесь случалось, и «разумного» объяснения ни безбожники, ни научного толка люди никак не могли придумать: _э_т_о_ — вне опыта. В России живут сказания, и ценнейшее в них — неутолимая жажда Правды и нетленная красота души.

Как маловер, я применил к «явлению», о чем скажу сейчас, прием судебного следствия. Много лет был я следователем в провинции, знаю людские качества, и «психозы толпы» мне хорошо известны. В моем случае «толпы» нет, круг показаний тесный, главные лица — нашего с вами толка, а из народа только один участник, и его показания ничего сверхъестественного не заключают. Особенно знаменательное в «явлении», это — духовно-историческое _з_в_е_н_о… звено из великой цепи родных событий, из далей — к ныне, свет из священных недр, коснувшийся нашей тьмы.

Первое действие — на Куликовом Поле.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 7
Том 7

В седьмом томе собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. представлены книги «Американский претендент», «Том Сойер за границей» и «Простофиля Вильсон».В повести «Американский претендент», написанной Твеном в 1891 и опубликованной в 1892 году, читатель снова встречается с героями «Позолоченного века» (1874) — Селлерсом и Вашингтоном Хокинсом. Снова они носятся с проектами обогащения, принимающими на этот раз совершенно абсурдный характер. Значительное место в «Американском претенденте» занимает мотив претензий Селлерса на графство Россмор, который был, очевидно, подсказан Твену длительной борьбой за свои «права» его дальнего родственника, считавшего себя законным носителем титула графов Дерхем.Повесть «Том Сойер за границей», в большой мере представляющая собой экстравагантную шутку, по глубине и художественной силе слабее первых двух книг Твена о Томе и Геке. Но и в этом произведении читателя радуют блестки твеновского юмора и острые сатирические эпизоды.В повести «Простофиля Вильсон» писатель создает образ рабовладельческого городка, в котором нет и тени патриархальной привлекательности, ощущаемой в Санкт-Петербурге, изображенном в «Приключениях Тома Сойера», а царят мещанство, косность, пошлые обывательские интересы. Невежественным и спесивым обывателям Пристани Доусона противопоставлен благородный и умный Вильсон. Твен создает парадоксальную ситуацию: именно Вильсон, этот проницательный человек, вольнодумец, безгранично превосходящий силой интеллекта всех своих сограждан, долгие годы считается в городке простофилей, отпетым дураком.Комментарии А. Наркевич.

Марк Твен

Классическая проза