Переплет

– Нет, нет. Мне даже нравится. Взгляни-ка, Люциан. – Он показывает мне книгу с переливающейся серебром надписью на корешке. – Мисс Хелен Тейлор. Можно подумать, наша Нелл – важная персона, хотя такой совсем не является.

Я наклоняюсь и наливаю чай во вторую чашку. Де Хэвиленд шевелится в кресле, будто ждет, что я предложу чай ему. Я ловлю его взгляд и делаю глоток. Чай черный и горький.

– Должен похвалить вас, де Хэвиленд, – продолжает отец. – Текст весьма… изящен. Совсем не похож на ваши обычные поделки. Язык куда менее тяжеловесный. Однажды я попрошу вас посвятить меня в тайны переплетного дела и объяснить, почему работы разных переплетчиков так отличаются друг от друга.

Де Хэвиленд бескровно улыбается, но ничего не отвечает.

– Кажется, ваш подмастерье весьма талантлив. Жаль, что он слег.

– Еще раз приношу извинения, мистер Дарне. Он поступил в мою мастерскую после смерти своего первого учителя. С тех пор не прошло и двух недель. Если бы я догадывался о том, как он слаб…

– Нет, нет. – Отец отмахивается от его извинений, как от мухи. Потом подходит ко мне и протягивает книгу. – Что скажешь, Люциан? Люциан тоже ценитель книг, в некотором роде, – добавляет он, обращаясь к де Хэвиленду. – Или станет им, как только наберется опыта.

Я сглатываю слюну и беру книгу у него из рук. Она оказывается очень легкой, и я чуть не роняю ее. Открыв на случайной странице, потираю бумагу между большим и указательным пальцем. Мой взгляд падает на бутоны цвета свернувшейся крови в серебряной вазе.

– Очень мило, – говорю я.

– Двадцать гиней, верно? – Отец выписывает чек и вручает его де Хэвиленду; тот опускает чек в карман тонкими женственными пальцами.

– Благодарю вас, мистер Дарне. И снова позвольте принести искренние извинения; мой подмастерье больше никогда…

– Как он себя чувствует? – спрашиваю я.

Они оба поворачиваются ко мне. Отец поднимает бровь. Я осторожно ставлю чашку на кофейный столик. Звякает блюдце. Мне хочется встать, но вместо этого я кладу ногу на ногу и откидываюсь в кресле. Склонив голову набок, я спрашиваю де Хэвиленда:

– Ваш подмастерье. Он поправился?

– Прошу, поверьте, я места себе не нахожу, – он выхватывает чековую книжку. – Если вывести пятна с ковра окажется невозможно…

– Забудьте о пятнах, – прерываю я. – Как ваш подмастерье?

– По правде говоря, знай я о нем чуть больше…

– Меня тревожит состояние его здоровья, де Хэвиленд, а не степень вашего знакомства с ним.

Воцаряется недолгое молчание. Отец потягивает чай. Он опускает чашку, и я замечаю смутную улыбку на его губах.

– О. Само собой, – отвечает де Хэвиленд. – По всей видимости, то был приступ лихорадки. Болезнь не заразная, клянусь, но несколько дней юноша пролежал в бреду. Врач выписал мне счет на шесть шиллингов, два пенса и полпенни, можете себе представить? Надо сказать, теперь я не знаю, как с ним быть. Скорее всего, найду ему применение в мастерской. Но вы так добры, что справились о нем, юный господин Дарне.

– Еще как добр, – произносит отец. – Люциан находился рядом, когда у вашего помощника случился приступ. Он был очень расстроен.

– Представляю.

Де Хэвиленд помнит точную сумму счета, выставленного врачом, но ни разу не назвал Эмметта Фармера по имени. Я откладываю в сторону книгу Нелл, подхожу к камину и поглаживаю розовый бутон. Лепестки мягкие, как шелк; я даже не чувствую, где кончается воздух и начинается цветок.

– Надеюсь, эээ… ваше лицо… – де Хэвиленд косится на отца и внезапно замолкает. Нащупав в кармане носовой платок, он достает его и вежливо откашливается.

– Нет, – отвечаю я, – это несчастный случай. Ударился пару дней назад.

– Слава богу. Представьте мой ужас, если бы… Простите, юный господин, надеюсь, я не перешел черту, упомянув о случившемся.

– Вовсе нет, – подхватывает отец. Он подходит к камину, наклоняется и нюхает розы. – Люциан и впрямь выглядит так, будто подрался в кабаке. Но он сам виноват. – Он потирает мой висок большим пальцем, словно синяк – чернильное пятно. – Не берите в голову, де Хэвиленд. В молодости все слишком много пьют. Это жизненный факт. Согласны? Особенно накануне свадьбы, до которой Люциану осталось всего дней десять.

– Безусловно, безусловно. Позвольте вас поздравить, – де Хэвиленд учтиво кивает вместо поклона. – И раз уж зашла речь о свадьбе… – Порывшись в кармане, он протягивает мне свою визитную карточку. На плотной кремовой бумаге вытиснены венок и монограмма: прописная «д» и строчная «X». На обороте значится: Де Хэвиленд, Ч.П.П., Элдерни-стрит, 12, Каслфорд. Я был на Элдерни-стрит: там, в одном из импозантных особняков с неприметной латунной табличкой, находится бордель. – Если вам понадобятся мои услуги, юный господин Дарне…

– Мне?