Переплет

– А твои рубашка и брюки по-прежнему у меня, – ответил он. – Я мог бы привезти их, конечно, но ты ясно дал понять, что в твоем доме мне не рады.

– Ничего страшного.

– Спасибо. – Он накрутил конец веревочки на пальцы и снова взглянул на меня. – Тебе, должно быть, нелегко было заставить себя приехать сюда.

В его устах это прозвучало невинно, но я все же уловил насмешку, незримо присутствовавшую в его словах, как осколок стекла в прозрачной воде.

– Признаюсь, не ожидал увидеть тебя на пороге, – ответил я. – Думал, мне откроет горничная.

– Ах, ну разумеется… В этом доме полно слуг, по одному на каждую комнату. Мне и невдомек, почему ты просто не оставил сверток сторожу.

Домик сторожа стоял в руинах: крыша прохудилась, в половине окон отсутствовали стекла. Проезжая мимо, я слышал, как по каменному полу засеменили чьи-то лапки. Стиснув зубы, я повернулся и приготовился идти.

– А это что?

Оглянувшись через плечо, я увидел, как он достал из-под веревочки мое письмо.

– Письмо с извинениями. Альта велела… – Я замолчал и, сделав над собой усилие, продолжил: – Зря я тогда наговорил тебе всякого.

– Наговорил? Ты имеешь в виду, зря кинулся на меня с кулаками?

Я развернулся и взглянул ему прямо в глаза.

– Просто прими извинения, и разойдемся.

Последовало молчание. Мы сверлили друг друга взглядами. Казалось, будто мы стоим на тонком мосту над пропастью: стоит одному чуть толкнуть другого, и упадем оба.

Наконец он поднял одно плечо и улыбнулся кривой полуулыбкой.

– И что мне теперь делать? Дать тебе на чай и отпустить восвояси?

Я даже не моргнул. Он же хохотнул и отвел взгляд; ладно, хоть одну маленькую победу я одержал в этой схватке.

– Моя сестра будет рада, если ты проведаешь ее.

– Проведаю? Правда? – Он прищурился. – А что случилось? Кто-то шепнул вам на ушко, что я – сын и наследник Пьера Дарне?

Я сделал глубокий вдох.

– Она просто хочет поблагодарить тебя, как полагается.

– Но у меня возникло впечатление, что ты не хочешь, чтобы я виделся с твоей семьей.

– Слушай, то, что я сказал тогда… извини. – Я чуть не подавился, произнося это. – Альта очень хочет тебя видеть. В нашем доме тебе будут рады. Вот и все.

Он медленно кивнул, крутя в пальцах конверт.

– Теперь можно не читать, я все сказал. – Я потянулся, чтобы отнять у него письмо. Но он отдернул руку быстрее мысли.

– Это уже мне решать.

Я поборол желание силой отнять у него письмо. Лучше остановиться, решил я и зашагал по снегу к своей лошади, чувствуя на спине его взгляд. На лошадь вскочил одним быстрым движением: еще одна моя маленькая победа.

Мне хотелось уехать, не оглядываясь, но вопреки себе у съезда на дорогу я бросил взгляд через плечо. Люциан Дарне по-прежнему стоял на пороге, хотя черепица на крыше дребезжала под порывами ледяного ветра. Он поднял руку, в которой держал мое письмо.

– Передай мое почтение родителям, – голос его в заснеженной тишине звучал ясно и четко. – И скажи сестре, что скоро я ее проведаю.

Два дня спустя я вышел во двор и увидел его лошадь, привязанную к воротному столбу. Раньше у меня не было возможности толком ее разглядеть. Кобыла бурой масти, грузная и спокойная. Таких выбирают те, кто боится упасть. Я сразу понял, что лошадь принадлежит ему: в нашей деревне никто не ездил в дорогом седле, а если у кого и имелось подобное, каждый день его не использовали, держали для особых случаев.

Я поставил корзинку с лучиной у поленницы. Смеркалось, и я чуть не споткнулся о полено, откатившееся к ногам. Выругался и ухватился за один из новых столбиков, которыми мы подперли крышу в рухнувшем углу сарая.

– Эмметт?

Альта звала меня. Дверь конюшни открылась, и свет от лампы пролился на мощеный камнями двор. Я прикрыл глаза от резкого света и заморгал.

– Ты почему не в постели? – спросил я. – Холодно же.

– Пружинка ощенилась. Зайди, посмотри.

Я перепрыгнул через корзину и поспешил вслед за ней в конюшню. Там было тепло и душно, пахло сеном и лошадями. Крепыш, увидев меня, заржал, но я прошел мимо, лишь мимоходом похлопав его по носу.

– И сколько их?

– Всего двое. Но оба живы.

Я подошел к самому дальнему стойлу, которое всегда пустовало, и перегнулся через загородку, выглядывая в соломе щенков. Пружинка суетилась, закрывала малышей своим телом, но спустя некоторое время беспокойно отошла в угол, и я успел увидеть два крошечных тельца с куцыми хвостами. Один щенок был темным, а другой – белым с пятнышками. Я улыбнулся.

– Аппетит у них хороший, папа их осмотрел – вроде здоровые. И какие миленькие!

И верно. Я потянулся чуть дальше через загородку. Пружинка завиляла хвостом, но когда я протянул руку, чтобы погладить ее, проигнорировала меня и вернулась к щенкам. Те начали сосать молоко, уткнувшись слепыми мордочками ей в живот, и я, кажется, даже слышал, как громко они проглатывают его.

– Совсем маленькие, – холодный голос Дарне разрушил идиллию, и я чуть не потерял равновесие. Он стоял прямо за моей спиной.

– Да, – ответил я, схватившись за деревянную загородку. – Совсем.