Переплет

– Вообще-то, я всегда хотел завести собаку.

– Не сомневаюсь.

– А если твой отец все равно собирается утопить щенка…

Я зашипел сквозь зубы:

– Забудь. Ты выиграл.

– Послушай, я не знаю, с чего ты взял, что мы соревнуемся…

– Прошу, не надо пытаться сразить меня своим обаянием. Достаточно того, что другие валяются у тебя в ногах.

Он пристально смотрел на меня; меж бровей залегла тонкая морщинка. Под этим взглядом меня охватил жар; я словно почуял наступление лихорадки.

Дверь с грохотом распахнулась.

– Папа так рад, Люциан! – воскликнула Альта. – Я знала, что он обрадуется. Давай я достану малышку из стойла и дам тебе подержать? Только ненадолго, Пружинке это не понравится, но малышка хоть тебя понюхает и… Что это у вас произошло? – Она переводила взгляд с меня на Люциана. – Эмметт, ты чего такой надутый? Как будто у тебя запор.

– Не задерживайся допоздна, Альта.

Я вышел и оставил их вдвоем.

XIV

Я надеялся, что Дарне передумает, но когда на следующий день он не пришел, меня отчего-то охватило разочарование, словно я планировал подраться с кем-то, а тот извинился и драка не состоялась.

Неделю после его визита погода стояла бесцветная, белесая – снег не шел, но небо сливалось с землей и играло со зрением шутки. Я пытался не думать о Дарне, но взгляд скользил по непривычно мягким контурам и гладким полям, которые прежде всегда выглядели иначе, и мысли начинали блуждать, а потом… Как-то раз я возвращался с верхнего поля по глубоким сугробам и, споткнувшись о невидимый камень, полетел вперед. У меня возникло странное ощущение: я не сразу понял, где нахожусь. Лишь поднявшись на ноги, я узнал сломанный участок забора, которым собирался заняться уже несколько месяцев, и изумленно покачал головой: это ж надо было заблудиться здесь. В ту ночь я плохо спал, и на следующий день был дерганым и раздражительным. Все валилось из рук, все шло не так: я споткнулся о ведро с молоком и опрокинул его; неплотно закрыл задвижку в маслобойне, и туда пробралась свинья; крыша молотильни едва не обрушилась, а одну из наших овец загрызла лиса. Отец, как и я, пребывал в скверном расположении духа, а у мамы своих дел было по горло: она кормила цыплят и выполняла прочие обязанности Альты, а меня послала таскать воду для стирки. Наконец я чуть не отхватил палец резкой для репы; это привело меня в чувство.

Улучив момент, когда мама повернулась ко мне спиной, я стащил кусок хлебного пудинга и пошел в конюшню. Там я ел и смотрел, как Пружинка кормит щенков. Но даже эти новорожденные комочки почему-то меня раздражали; сначала я не мог понять, чем они могли мне досадить, но потом понял, что они напоминали мне о нем, о Люциане Дарне, о том, как он смотрел на меня; его презрительный взгляд лежал на мне печатью, даже когда его самого рядом не было.

– Люциан!

Альта звала его – не знаю, давно ли. Я запихнул в рот остатки пудинга и вышел во двор. Сестра стояла у окна и махала рукой; на дороге у ворот слышался приближающийся стук копыт. Но снег приглушал все звуки, и когда секунду спустя он спешился прямо передо мной, я вздрогнул от неожиданности. Наши взгляды встретились. Он вежливо и осторожно кивнул и с преувеличенной тщательностью отряхнулся. Его куртка пахла лошадью, а высокие сапоги были забрызганы грязью; я же работал целый день и знал, что от меня разит потом и я весь в грязи, паутине и овечьем помете. И хотя мы оба не блистали чистотой, я почему-то отвернулся и покраснел против своей воли. На пне лежал топор; не зная, куда себя деть, я взял его и сделал вид, будто рубил дрова перед его приездом. Схватил ближайшее полено и с громким стуком расколол его пополам.

Кажется, он хотел что-то сказать, но тут на порог выбежала Альта.

– Пойдем смотреть щенков! – выпалила она, и Люциан пошел за ней. Задержался ли он у ворот, ожидая, что и я его поприветствую? Мне было безразлично. Я расколол еще три полена и последовал за ними в конюшню.

– Смотри, вот тут у нее будет большое черное пятнышко, – говорила Альта, когда я вошел, бережно держа щенка под грудь. – Вот, подержи.

– А если уроню?

– Не уронишь, – успокоила его Альта. – Вот так. Хорошенькая, правда? Как ты ее назовешь?

– Еще не думал об этом. – Он неуклюже поднял щенка. – Ты права, на нее как будто чернила пролили. Вот тут как будто пятно. Может, назвать ее…

– Надеюсь, ты не собираешься назвать ее Пятном, – сказал я.

Люциан Дарне оглянулся: он не заметил, как я вошел.

– Я этого не говорил. Может, Капелька? Или Чернушка?

– Клякса, – предложила Альта.

Щенок раскрыл рот и зевнул, точно услышал ее, и Альта засмеялась.

– Видишь? Ей нравится. Пусть будет Клякса.