Переплетение времен

Наконец, церемонии закончились и начался главный разговор.

– Мы, я и “дьюла” Альмош, всегда рады торговым людям – начал Курсан на иврите – От сочной травы жиреют стада, а от торговли – державы.

Сказав это он громко захохотал, превратившись из неподвижного болванчика в живого и насмешливого степняка. Наверное, с окончанием официоза, он мог позволить себе стать самим собой. А вот Альмош, несмотря за свою добродушную улыбку, был явно себе на уме. Это заметил не только я.

– Ну а если держава слишком разжиреет, то не грех ее немного пощекотать копьем. Верно, Альмош? – нагло заметил Урхо, глядя в глаза "дьюле".

– Странно, что ты до сих пор жив, Агвид – усмехнулся тот.

– Наверное, меня бережет ваш Иштен17! – заявил Леший.

Оказывается, они старые знакомые и я начал догадываться с какой миссией Урхо ходил в Поле в прежние годы. Но в те времена венгры были данниками хазар, а что происходит сейчас? Я этого не знал, знает ли Урхо?

– Был ли ты в Паннонии, радхонит? – прервал их беседу Курсан – Что за народы там живут?

– Мы проходили долиной Истра, который местные жители называют Донау. Там живут моравцы, говорящие как уличи и хорваты. А еще там живут потомки гуннов, язык которых не понимает никто.

– Живут ли они в мире друг с другом? – заинтересовался Курсан.

– А где народы живут в мире, о властитель? – как видно, евреи давно уже научились отвечать вопросом на вопрос.

Оба соправителя переглянулись. Зная их планы я мог предположить, что вражда между народами Паннонии была им на руку, ведь методика "разделяй и властвуй" была придумана задолго до того, как британцы ее озвучили.

– Как обстоят дела в Самватасе? – спросил Альмош – Там ли сейчас князь Хельги? Велико ли войско? Крепок ли детинец?

Я вспомнил, что Самватасом обитатели Поля называли Киев. Ну вот, началось! Интересно, что ответит Исаак? И за кого он, за "красных" или за "белых"? Краем глаза я заметил как сжался кулак левой руки Урхо и как пристально смотрит на него "дьюла". Исаак тоже невольно взглянул на Лешего, прежде чем ответить:

– Когда мы выходили из Киев-града, конунг был там…

Молодец Исаак! Ни для кого в Киеве не было секретом, что Олег собрался в Ладогу, но формально радхонит не соврал, просто не сказал всю правду. А Альмошу будет наука – правильно формулировать вопросы.

– Войско я не видел – продолжил радхонит – Не могу сказать, велико ли оно, а по двум охранникам на воротах разве скажешь? В детинцах же не разбираюсь, я купец, а не воин. Стены там есть, а большего не скажу, не знаю.

Было очевидно, что ничего более конкретного он не скажет и венгры это поняли. Они снова переглянулись и мне почудилось удовлетворение на ухмыляющемся лице Альмоша.

– Деревянные города хорошо горят!

Это фразу на ломаном иврите произнес человек, возникший ниоткуда. Казалось, он соткался из темноты в дальнем конце юрты. На нем был длинный бесформенный балахон черного цвета, напоминающий рясу. Я напрягся, впервые увидев жреца Хадура вблизи и при свете дня. Но увидел я немногое: глубокий капюшон оставлял лицо в тени. Голос говорившего звучал странно, ивритские слова едва узнавались из-за непонятного, чуждого акцента. Подошедший жрец сел на колени слева от Альмоша и повернул голову в мою сторону, а может мне это просто показалось: капюшон не позволял проследить его взгляд. На шее у него висел на простой веревочной подвеске медальон с изображением чего-то похожего на летучую мышь, расправившую крылья. Появление незнакомца никого не оставило равнодушным. Урхо вздрогнул, а радхониты заметно напряглись. С удивлением я увидел, что и оба венгра напряжены. С лица Курсана сползла любезная улыбка и оно снова стало бесстрастным, как у болванчика. Альмош тоже не обрадовался появлением жреца, перестал ухмыляться и натянул на лицо брезгливое выражение. Пожалуй как раз для меня приход нового персонажа стал наименьшей неожиданностью.

– От сгоревших городов остается пепел – спокойно сказал Исаак – Кому нужен пепел?

Его спокойствие было спокойствием натянутой струны: голос радхонита звенел.

– На пепелище хорошо растет трава – так же спокойно ответил жрец – Да и кто ты такой, чтобы заботиться о чужом городе?

– Для купца нет чужих городов – это был Менахем – На пепелище не продашь и не купишь.

Жрец опустил голову и ничего не ответил. Было похоже, что он уже увидел и услышал все что хотел и продолжение спора его не интересовало.

– Кто ты? – спросил Урхо – Назови себя!

Жрец не пошевелился и за него ответил Курсан:

– Это верховный жрец Хадура.

– У жреца есть имя? – спросил я.

Мне ответил сам жрец, так и не подняв головы. Его голос звучал глухо из-под капюшона:

– У меня есть имя, но оно не прозвучит здесь. Ведь тот, кто знает имя человека, имеет над ним власть. Разве тебе это не известно, товарищ Лев Ковнер, еврей из далекой страны?