Переплетение времен

По-видимому, жрецы пользовались не только слышимыми свистками, но и инфра-звуковыми сигналами для управления Змеями и сейчас они отозвали тварей, наверное насытившись зрелищем поедания деревни. Как они это делали? Я представил себе, призвав на помощь школьный курс физики, какого размера должны быть гигантские свистки, или чем они там пользовались, но у меня не получалось ничего вразумительного.

– Инфразвук? – удивленно переспросил Урхо.

– Неважно – отрезал я – Считай, что это такая темная волшба. От нее тебе помогут простые восковые затычки в ушах.

Оба священника и хозяева хаты сидели прислонившись к стене сруба, уставившись остекленевшими взглядами в противоположную стену и не в силах пошевелиться…

Мы ушли из Усть-Трубичей той же ночью и ночевали в овраге у небольшого костерка. Оставаться в полумертвой деревне не стоило: средневековье еще не доросло до беззубой политкорректности и нас могли запросто растерзать, сообразив, кто навлек на них крылатую смерть. Но пока что сельчанам было не до нас: Змеи съели или разорвали полдеревни, попросту сожрали людей как в худших историях про вампиров. Поэтому женский вой, хоть и стал тише и сменил тональность, но не прекратился. Этой ночью жрецы провели кровавую репетицию "окончательного решения" и наглядно продемонстрировали нам ту участь, которая ждет Киев. Я вспомнил молодого князя Изяслава, который хотел жить в мире со всеми. Неужели и белогорцы тоже пойдут на корм птерозаврам? Ох, как непросто жить в мире со всеми! До сих (то есть – до моих) пор это удавалось только швейцарцам, банковская систем которых добросовестно обслуживала всех: и "красных" и "белых", и жертв и палачей. Но и швейцарский неустойчивый баланс возможен только в биполярном мире. После окончательной победы какого-нибудь "-изма", их немедленно подомнут под себя. А еще я невольно с ужасом думал о том чем жрецы кормили тварей во время нашего похода и думать об этом мне не хотелось. Поэтому нам следовало поторопиться и подготовить ловушку для крылатых птерозавров и сопровождающих их двуногих тварей.

Мы проснулись рано и немедленно вышли в путь. Дорога до того места, где через сто лет воздвигнут Заворичи, заняла у нас пять суток. Мы шли так быстро, как могли, устраивая короткие ночевки и питаясь в основном грибами, потому что на охоту не было времени. Одна чащоба сменяла другую, одно болото – другое и мне начало казаться, что Лес бесконечен как Кольцо Мёбиуса. Ноги отяжелели от продолжительного марш-броска, одеревеневшие мускулы слушались плохо и к концу пятого дня я уже спотыкался о малейшие неровности почвы. К тому же, последние два дня выдались дождливыми и унылые ночевки под плащами, плохо защищавшими от ночного ливня, не прибавили нам сил. Наконец, Лес смилостивился, расступился перед нами и показал нам на другом берегу Трубежа знакомый хутор. На броде нас встречала Веда.

В тот-же вечер, как только на Лес навалилась ночь, мы помогли ей поднять громоздкое Зеркало на колченогий стол в ее избушке. Массивный артефакт почти упирался в низкий потолок. Веда схватилась за примитивную раму двумя руками, так что побелели костяшки пальцев и произнесла несколько непонятных слов громким шепотом. Потом она закричала по-полянски:

– Во имя Мары! Зеркало, к тебе взываю! Открой мне неведомое!

Я еще никогда не видел, как взывают к Зеркалу. В лаборатории на окраине израильского города Явне, древнего Явниэля, эту функцию выполняла хитрая элекроника, сотни мощнейших процессоров, шин памяти, дорогих блоков памяти с наибыстрейшим доступом. На этих компьютерах бежало мудрое программное обеспечение, разработанное десятками опытных программистов в течении многих лет. Хитрые программы посылали мощные импульсы нужного размера и формы на хитроумные излучатели, изготовленные из самых современных композитных материалов. И только тогда не совсем еще понятная нам энергия пробивала канал между временами, канал, который позволял видеть уже свершившееся и даже посылать в прошлое нахальных израильтян. А здесь, в глухой левобережной глуши, все то же самое выполняла полированная бронзовая пластина, заключенная в неуклюжую рамку из березовых плашек. Так, может быть, за сотни лет технического прогресса мы утеряли нечто важное, позволяющее добиться нужных результатов без высоконаучных "танцев с бубном"? Не были ли хитрые приборы толстяка Рои всего лишь ненужным наслоением нашей техногенной цивилизации, своеобразными костылями для хромого? Вот какая крамольная мысль закралась мне в голову, пока Веда взывала к Зеркалу. А еще я подумал о том, сколько таких же Зеркал можно найти в укромных уголках нашей планеты. Может быть некоторые из них сохранились до наших дней и лишь ждут того момента, когда кто-нибудь сумеет к ним воззвать где-нибудь в тибетском монастыре, в безводном вади Магриба или в трущобах Джакарты.