Перепутье

— Это первый прием сезона. Поэтому сюда стараются попасть абсолютно все. А невесты… Это побочный эффект данных мероприятий. Итак, завтра ты обязан спуститься на завтрак, где тебя всем представят. На завтрак не принято приводить с собой домашних животных, поэтому твоего волка придется оставить в комнате. Не тушуйся, на вопросы журналистов отвечай односложно и много улыбайся. Самые верные ответы: Да, нет, не может быть, ну надо же и без комментариев. Остальное они сами додумают. Вроде той статьи про покушение на тебя с помощью кита, — взглянув на мою кислую физиономию, она снова рассмеялась. — А еще открыт тотализатор, где пытаются отгадать имя той девушки, что на последнем фото. Я, кстати, поставила на то, что это фотошоп, и сейчас буквально уверена в этом. От вспышек с непривычки может болеть голова, но боль быстро пройдет. Потом будет небольшой часовой отдых, это время так называется, чтобы дать молодым людям неспешно переодеться в костюмы, а распорядителям все окончательно проверить на поле. По истечению этого часа наступит жеребьевка — тебя определят в какую-нибудь команду, ты познакомишься со своими лошадьми, проверишь спортивный инвентарь. Все это время девушки будут приводить себя в порядок. Ровно в полдень начнется игра. У Морана игра всегда длится шесть таймов по семь с половиной минут каждый. Лошадь больше одного раунда не выдерживает, поэтому после каждого тайма игроки пересаживаются на другую, в то время пока первая отдыхает. После третьего тайма — большой сорокаминутный перерыв, во время которого приводят в порядок поле. Традиционно все незамужние девушки должны принимать в этом участие. Они снимают свои туфельки, надевают специальную обувь и выходят на поле, помогая убирать навоз. Это делается для того, чтобы молодые люди познакомились в неформальной обстановке, а также, чтобы юноши видели, что девушки не белоручки и вполне смогут разделить незначительные трудности со своим спутником, если таковые его настигнут. Заканчивается игра почти в четыре часа дня. После того как игроки приведут себя в порядок, все пройдут на обед. После обеда — перерыв, гости могут отдохнуть в своих комнатах.

— От чего отдохнуть? — я нахмурился, пытаясь сообразить, и где же все так утомятся?

— Неважно, — отмахнулась рукой от моего вопроса Лайза и продолжила. — Вечером состоится бал, ну или что-то сильно напоминающее бал — то есть будет много спиртного и танцы. Перерыв на ужин, во время которого поздравят команду победителя и подарят символические призы. Потом снова танцы, и в конце половина гостей расползется по своим комнатам, а половину разнесут по их комнатам слуги. Утром все будут завтракать по мере просыпания, и начнут разъезжаться. Вот и вся программа.

— А это кто? — я указал на лысого господина, который быстрым шагом промчался по дорожке под вспышками камер.

— Августо Панчер, — Лайза поморщилась. — Принеприятнейший тип. Однажды его прирежут, потому что он известен тем, что не умеет держать слово. Деймос, завтра не теряй меня из вида, я тебе помогу разобраться в том, кто есть кто.

— Почему вы мне помогаете? — спросил я тихо.

— Потому что я действительно уважала Ареса, и это достойный поступок — хоть как-то помочь его сыну, — ответила Лайза серьезно. — А теперь иди отдыхай, и не забудь модно страдать от головной боли.

Я кивнул и, не сдерживая улыбки, направился в свою комнату.

Глава 24

Я последовал совету Лайзы и весь оставшийся день не выходил из комнаты, общаясь только со злющим Эдом, которого кормили только из миски специально сбалансированным кормом для волкособов. Сухари из субпродуктов выглядели мерзко, поэтому Гвэйн объявил голодовку и весь день лежал на кровати, горестно вздыхая, отлучаясь только по нужде. Ну а что поделать: такая мода нынче пошла, кормить животных мерзопакостными сухарями в надежде, что это спасет ненаглядных мохнатых щенят и котят от ожирения и очередной линьки.

Ночью же на меня накатила паника, я сел на кровати и обхватил себя руками за колени.

— Спи, — раздался знакомый голос и я, повернувшись, увидел Эдуарда, сидевшего в кресле рядом с кроватью, завернувшегося в одеяло. Я оставил ему еды, которую принесли мне ближе к вечеру, чтобы он смог хотя бы поужинать, и смог нормально помыться.

— Я не могу, я боюсь, я совсем не знаю, как себя завтра вести и что делать.

— Это естественное волнение. Когда я готовился к своему первому приему, меня тоже здорово трясло, а Вэн так вообще вырвало.

— Тебя готовили к этому всю твою жизнь, а я?

— А ты что? Правила этикета за столом ты, хвала Прекраснейшей, усвоил. А все остальное — это ерунда.

— Нет, не ерунда, не ерунда, — я почувствовал, как у меня начали стучать зубы.